style="font-size:15px;"> – Как?! В первую голову – это у кого шкура новая появилась. На охоту не ходил, а жена или дочь – в новом тулупе. Где взял? Сам знаешь, у лесных этого добра полным полно. Потом – медок лесной. Он тоже оттуда. Обмозгуй это дело. Нехорошо северянину с лесными дружбу иметь втайне от всех. Понятно объясняю? Тебе это не от меня указ. Наши старцы с вашими, со смоковскими, совет держали. Сообща и решили – мужиков, которые порасторопней, к важному делу привлечь.
«Это ты, Нахаб, врёшь. Кабы так было, со мной не ты б говорил, а кто из наших старцев» – подумал Гуснар, a вслух сказал:
– Благодарствую за такое доверие, – он встал, прижал руку к груди, выказывая уважение к совету старцев и Нахабу, и поклонился. – Своё слово могу и сейчас сказать. Без раздумий, уверен я в том. У нас нет, чтобы ни с того ни с сего кто-то богатеть начал. Всё на виду. Всё на глазах. Народ у нас, сам знаешь, не шибко богатый. Вашему городищу мы не ровня. – Теперь пришла очередь Нахаба выслушивать льстивые слова. – Приглядываться особливо не к кому.
«Вот ещё. Нашёл, с кем равняться, – перед глазами Нахаба предстала Лазурна в богатых бусах, и полоснула догадка: деньжата немалые уплачены. Откуда взял? Может, ты и есть вор окаянный?».
Вслух же, подумав, сказал:
– Хорошо, что ты в своих родичах и сосельниках не сомневаешься. Но кто не хочет вдоволь лепёшек на столе иметь!
– Это, конечно, правильно, – согласился Гуснар.
– Все ж приглядись. Может, кого поспрашиваешь, так, издалека. Что разузнаешь, никого не присылай, сам ко мне приезжай. Это дело непростое.
– Хорошо.
– Вот и сговорились, – Нахаб встал.
Гуснар, проводив гостей, вернулся в дом, – женщины убирали со стола. Одного взгляда Лазурной хватило, чтобы понять: в доме – беда. Налитые кровью, как у разъяренного быка, глаза мужа сверкали бешенством. Она хотела незаметно юркнуть в приоткрытую дверь, но вопрос Гуснара остановил её.
– Куда?
– Со скотиной управиться. Скоро темно будет.
– Есть, кому управляться.
Гуснар подошёл к столу. Движение руки, и деревянная посуда, из которой некоторое время назад ел и пил Нахаб, полетела на пол, да так, что ложка, ударившись об стену, раскололась.
Лазурна проворно собрала разбросанную посуду, Белява положила перед мужем новую ложку и поставила кубок.
– Налей! – последовал приказ, обращённый непонятно к кому, но все знали, кто должен это сделать.
Лазурна, еще больше побледнев, двумя руками взяла глиняный кувшин и осторожно, чтобы ни одна капелька янтарной жидкости не упала на стол, налила мёд в кубок мужа.
Гуснар выпил, потянул на себя глиняное блюдо с зайчатиной. Взяв кусок, с остервенением бросил его назад.
– Холодное?! В доме огня нет? – он медленно встал и так же, не спеша, пошёл на Лазурну, которая пятилась от него, пока не вжалась в стену.
– Кто велел бусы нацеплять? Спрашиваю! Кто велел?!
Лазурна
