со скуки всё это придумали.
От сглаза, порчи и другой пакости, которую люди производят своими мыслями и словами, на неровном подоконнике в нашем домике на окраине Белоомута, стоял горшок с геранью. Поэтому и край моего стола был занят благоухающим кустиком, одним из отростков от тех, бабушкиных. Коллеги поначалу возмущались противным запахом, советовали завести коллекцию кактусов – это же стильно и не пахнет. Но возмущения хватило лишь на день, вскоре все привыкли. В ящике под замком у меня хранятся высушенные веточки полыни и лапчатки – помогает от интриганов и манипуляторов, и «чёртов палец» – от порчи и сглаза.
К чему мне всё это? Я ведь окружена такими милыми людьми.
Три года назад, когда я только пришла работать в редакцию, окружающие казались такими дружелюбными, приятными людьми. Но вскоре я поняла, чего стоят добрые улыбки, участие, задушевные разговоры за чашкой кофе. На меня пытались свалить ошибки, обвиняли в плагиате, устраивали бойкот, сталкивали лбами с начальством, придумывали гадости. В первый месяц я почти постоянно жила в ожидании подвоха, приходилось каждый день сдерживать готовую поглотить истерику. Это выматывало, к вечеру я чувствовала себя так, словно не разгибаясь работала грузчиком. Долго не могла понять, почему не замечаю, когда человек лжёт, пытается подставить, говорит гадости. Открыл глаза наивной дурочке Владик. Он однажды сказал, что это просто рабочая обстановка. Сначала я не верила, пыталась понравиться, расположить к себе. Позднее, когда влилась в коллектив, поняла, что для журналистов это просто нормальная среда обитания. Они не ненавидят, не презирают, просто каждый хочет быть лучшим, каждый хочет сенсаций, восхищения и зависти коллег, признания, наконец. Работать в дружелюбной атмосфере им просто скучно. Причём во всех конфликтах с внешним миром редакция выступает единым фронтом. Такая профессиональная деформация.
День проходил обычно, народ вяло делился впечатлениями о прошедших выходных. Возле кофейного аппарата случались небольшие митинги, на которых обсуждались необходимость повышения гонораров и оплата внеурочных. Кто-то громко выяснял отношения с мужем по телефону, гудели принтеры, стучали каблуки по плиточному полу – обычный офисный шум. Но мне совершенно непостижимым образом чувствовалась угроза со всех сторон. В наэлектризованном, как перед грозой, воздухе витало предчувствие беды. Часто я ловила изучающий, внимательный взгляд Светы поверх монитора. Вот она шепчется с подругами, а когда прохожу мимо, тут же замолкает.
Работы сегодня как на зло мало. Чтобы хоть как-то отвлечься я решила заняться сортировкой того, что накопилось в ноутбуке, снова перечитала всё, что сделала на прошлой неделе – свои ошибки часто не замечаешь сразу. Нудная монотонная работа неожиданно затянула.
На обед я не пошла и, когда все разошлись, осталась спокойно сидеть в кресле. Солнце словно чувствовало, что скоро придёт время дождей и длинных ночей, поэтому светило ярко, весело. В огромном пустом кабинете вдруг сделалось
