выпустила дым в форточку. Я закашлялась, но быстро взяла себя в руки.
Еле сдерживалась, чтобы не захохотать в полный голос. Никогда не знала, что она курит! Хотя ей это шло. Особенно теперь, когда она смотрела на меня немного прищуренными глазами и синяя змейка выползала из ее узких губ, словно у какой-то мифической горгоны.
Под таким взглядом я почувствовала себя глупой девчонкой. Или – как на допросе у следователя.
– Ну, и за какой аппаратурой вы сюда приехали? – наконец сказала она.
В этом вопросе четко прослеживалось другое: «Какого черта?..» Наверное, почувствовав это, она добавила:
– Можете не отвечать. Мне все равно. Просто вы немного странная… Может, это к лучшему. Хоть какие-то перемены в жизни… Вера от вас в восторге. Вадим на седьмом небе от ваших кассет, а я сегодня надену новые джинсы – пусть завидуют! – И без всякого перехода, нервно добавила: – Представляете, вчера мне дали роль Черепашки! Там две реплики и совершенно дурацкий костюм! За три года – ни одной нормальной роли! Я скоро сойду с ума.
– Ну… – промямлила я. – Может, стоит подождать. Найти себя в чем-то другом… Пока есть время.
А что я еще могла сказать? То, что меньше чем через год она вообще начнет продавать газеты в киоске «Союзпечать»?!
– Какое время? На что? – резко сказала она. – Если человек бездарен – ему ничего не светит!
Мне стало жаль ее.
Я понятия не имела, что она может быть чем-то недовольна. По крайней мере, сейчас. Тем, что она работает в детском театре, я, помню, страшно гордилась.
– Но вы такая молодая, красивая, у вас прекрасная семья… – бормотала я с видом школьной учительницы, отлично понимая, что все это – не то.
– Кирха-китчен-киндер! – почти выкрикнула она и перевела: – Церковь-кухня-дети! Да? Или от зарплаты – до зарплаты. Вам этого не понять! Вы на научный семинар приехали! Научный! С ума сойти можно! В свои годы вы все успели! А я никогда не мечтала родить в восемнадцать… И все это, – она обвела взглядом кухню, – у меня в печенках!
Мое радужное восприятие новоиспеченной реальности рушилось на глазах, как карточный домик. Я пыталась подпереть хотя бы одну его стену лживыми репликами наподобие:
– Но кажется, у вас все не так уж и плохо…
– Наверное, да, – как-то криво усмехнулась она, ломая окурок прямо в тарелке с остатками сметаны.
Она начала убирать со стола, поглядывая на часы, отбросила ногой Дымку, счистила ей в блюдечко куски подгорелого блина.
– Разве она ест блины? – спросила я.
– Она все ест, – строго сказала она. – Скоро отнесу ее к черту на рога. Одна грязь от нее.
«Ага, – подумала я, – так, значит, моя Дымка не сбежала в “лучшие края” – ее просто куда-то отнесли, пока я спала». Мне стало обидно.
– Спасибо за чай, – сухо сказала я. – Пора собираться.
– Мне тоже, – сказала она и добавила, кивая на большую стопку распластанных картонных коробок и газет, которые
