девочке не могло привидеться, что молодой муж потащится в Санкт-Петербург, да и еще поступит платно учиться в институт. Было от чего озвереть! Мы дружно удивлялись, как она его еще не убила.
Наряду с семейными неурядицами Дима не уставал удивляться русским идиоматическим и сленговым выражениям – половина занятий уходила на то, чтобы удовлетворить его неподдельный интерес к русскому языку. Читал он много, еще больше слушал, поэтому результат непереваренного им объема информации часто заводил в тупик. Никогда я не могла вообразить, что придется отвечать на вопросы типа «почему человек человеку друг, товарищ и брат» или «что такое „социализм с человеческим лицом“».
Голова мутилась не только от Диминой тяги к знаниям – других проблем тоже хватало. Я стала замечать, что путаю студентов, и стоит мне увидеть знакомое лицо в коридоре (а они все знакомые!), я сразу начинаю проявлять служебнопедагогическое рвение:
– Идем в аудиторию!
На что больше половины студентов резонно отвечало:
– Да у нас же не вы сейчас по расписанию.
Еще не хватало, чтоб я и расписание стала путать!
Пораскинув умом я пришла к выводу, что до каникул в таком режиме я не дотяну. Институту пользы никакой, а в Греции день моей безвременной кончины вряд ли объявят национальным днем траура. На выходные села в электричку и поехала к друзьям в пригород – может, на воздухе мозги проветрятся.
Пригород, воздух, друзья – это великолепно. Я, вроде бы, стала отходить, но студенты в общей массе и Дима со своими вопросами в частности не выходили из головы. Решила поделиться. Стала рассказывать… и вдруг, по аналогии, вспомнила.
– Слушайте, ребята! Ведь с этими бедными студентами, как на даче с бычком. Сейчас объясню. У нас дача, как известно, на Украине. Участок идет вниз, там яр, а за яром вверх поднимается бугор – это уже колхозные угодья. Мои девчонки обычно загорают на бугре, и я как-то пошла звать их к обеду. Смотрю – там бычок. Кто его там в лицо разберет – чей, и я решила, что это бычок моей тетки. Я и говорю, мол, девчонки, давайте сделаем доброе дело – отведем сбежавшего бычка тете Гале. Ну, эту корриду надо было видеть! Я боюсь бычка, он – вероятно, меня. Мы его с дочками тянем, он упирается. Шуму! Вверх, вниз! Жара – плюс тридцать пять градусов. Какие-то колхозные дети к нам приблудились. Еле дотащили бычка. И так гордо: «Тетя Галя, мы вашего бычка привели!» На что тетя Галя – довольно удивленно – «Та це ж ни мий».
Галка с Мишкой отсмеялись. И вдруг Галка мне так серьезно говорит:
– А ты что ж, бычка не узнала, да?
Я несколько обалдела.
– Галка, как же можно узнать бычка?!
Галка тут же наставительно заявила:
– Вот у моей тетки в деревне среди коров не ошибешься. Каждую в лицо можно узнать. Сами черные, вокруг глаз – белые пятна, а во лбу звезда…
– Горит, – закончил за жену Мишка. И грустно добавил: – Вот он, социализм с человеческим лицом.
Эх, жаль, что Дима не слышал!
Портрет
