одеждах, в меховых безрукавках, с серыми, неотбеленными платами на головах, закрывающие лица. Рукава их рубашек с расшитыми обручьями на запястьях, были собраны в многочисленные складки и, если их распустить, доставали до колен. Со временем обручья срезали, обтрёпанные рукава укорачивали и заново пришивали расшитые жемчугом и бисером обручья, отчего праздничная рубаха сохранялась.
У взрослых баб рукава с каждым летом становились всё короче, а после смерти супруга запястья отпарывали с рукавов, и одежда сжигалась на огненных похоронах. Если баба снова выходила замуж, расшивалась новая рубаха.
Над отдельным круглым костром с треножником над ним, Ведунья варила в огромном котле кашу-кутью[37] сразу из всех семян и зёрен, что высевались на соседние поля, от ячменя и проса, до льна, капусты и свеклы, щедро добавляя в неё мак, сушеные ягоды и клюкву. Кусок сливочного масла, брошенный волховицей в котёл, был размером с голову ребёнка. Все, кто стоял ближе охнули от удовольствия, представляя какой вкусной будет каша.
– А ты кутью солила? – неожиданно раздался вопрос бойкой Рыжей Руты. Она еле удерживала рвущегося сбежать к друзьям сынишку.
– Подсолила квашенной капустой и оставшейся солью. – Хмуро ответила Ведунья, но тут же улыбнулась. – Но для Масленицы не жалко.
Все приехавшие гости и свои, Явидовские, первым делом останавливались у высокого широкого пня. На нём стояла жертвенная корзина на три ведра, с кучей блинов. Подходящие клали сверху свои, по одному блину за каждого члена семьи. Блинов набралось не меньше сотни.
Свои корзины хозяйки ставили на общий стол, где на блюдах дразнились печенья-жаворонки и маленькие пирожки с капустной, крапивной и яично-луковой начинкой.
– Эх-ма! – вскричала Ведунья, оглядывая переполненную корзину на жертвенном пне, рядом с которым стоял высокий деревянный подойник[38]. – Вот ведь людей прибавляется! Радостно видеть! В мою молодость только одна корзина наполнялась.
– Да, прибавилось народу, – согласился князь Переслав и отпил из кружки хмельного кваса.
Радостные жители и гости разошлись на поляне по своим определённым местам.
Мало улыбчивые кузнецы из Рудых Болот держались ближе к чуру Сварога. Гомонящие гончары из Глин, ходили от костра к костру и переглядывались с девушками и молодками. Обладающие лучшими полями для пшеницы и ячменя сельчане Корзово жались к чуру Мокоши, а Бабинские, у которых на полях росла добрая для скота трава, стояли у чура Велеса. Ну, а любители растить лён и всё остальное разом, Явидовцы, тёрли ладонями основание чура Рода[39], и разбредались по всей роще, здороваясь с приехавшими знакомыми.
Забравшись на деревянный помост, Ведунья вздёрнула голову вверх и закричала:
– Лель и Масленица! Вы пришли к нам, и через седмицу ночь будет становиться короче, а день длиннее! Девицы, начинайте заклички!
Ничего не видящие, девушки волновались. Первой сделала шаг вперёд Котя. Сдёрнула с головы плат, взмахнула им и запела
Кутья – особая каша. Варится при поминках, в тёмные праздники на Масленицу, как поминальную для Зимы-Масленицы.
Подойник – высокое, но неширокое ведро с носик для слива снизу молока, чтобы сверху оставались сливки.
Род – главный бог славянского пантеона.
