слушала заклички. Она вышла впереди девиц, поклонилась князьям и повернулась к народу.
– Началась Масленица! Первый блин Комам, хозяевам леса!
– Наконец-то, хозяин леса проснулся! – закричали женщины.
Трое мужиков, давно сыгравшихся на посиделках, все из деревни Непорово, задудели хороводную песню, их супруги затрещали трещотками. Пока основное действо не началось, Ведунья подскочила к котлу и снова перемешала длинным половником кашу-кутью.
Из глубины Священной Рощи, топая по тропинке в окружении детей, разодетых в старые полушубки, вывороченные мехом наружу и в портах с яркими заплатами, шел, переваливаясь, упитанный Жур, ряженый в медвежью шкуру и в вычищенной медвежьей голове. Он подхватил тяжелую корзину с блинами.
Рядом с Журом-Медведем, в бабской шубе, в нарядном платке, с наведёнными сажей бровями и румянцем от свёклы, шел, приплясывая, его друг и сосед, худющий Торча.
За ними семенила супруга Журы, толстая Ладимира, надев на себя семь пёстрых платков – один на голове, два на плечах тулупа, два на рукавах и два на поясе. Она тащила за собой белую, без единого пятна козу Белянку, обряженную в клетчатую, синюю с красным, понёву. Коза, единственная такая белая на всю округу, дурея от запаха медвежьей шкуры, рвалась в сторону, но Ладимира держала её крепко.
– Смотри, сколько нанесли блинов, наедимся сегодня все и дети тоже. – Говорила Ладимира супругу, вытягиваясь к его уху под медвежьей головой.
– Если раньше не расхватают, – сомневался Жура. – Голодных много. Вся семья Бортников сейчас недоедает. Семья Ванды с беременной Любашей и внуками. У Дубыни с Потаньей беда. Она после выкидыша мало встаёт и хозяйством не занимается. А уж бабка Щука, грязная засранка, и дед Блоха, не знающий где в доме веник стоит и где веник в мыльне висит, чего стоят. Осенью на свадьбе в Корзово по двадцать блинов съели, чуть не померли. И как поперёк горла им не встало?
– А я на что? – негромко возмутился Торча. Я этих самых вонючих стариков и близко к корзине не подпущу. Сами ведь они ни одного блина никогда не принесут, ленивые. – Ты, Жура, главное играй Кома сильней, а я уже и мешок для блинов приготовил. – Он поправил платок и обернулся к супруге. – Тихомира, не отставай.
Тут дети и подростки стали тянуть руки к блинам, но Торча высоко поднял тяжелую корзину, поставил себе на плечо и прикрыл одним из платков, снятом с плеча Ладимиры.
– Рано пока ещё, терпите.
Завидев ряженых, Ведунья прихватила глиняный подойник, подошла к Ладимире, поклонилась ей и козе Белянке, села на корточки, выдоила молоко и накрыла подойник сверху блином. Подошла к ногам чура Рода, к центральному костру, кинула в него блин и выплеснула молоко. По поляне разнеслись запахи жжёного молока и хлеба, отмечая начало праздника.
– Все целуемся и желаем здравия! – Крикнула Ведунья и подошла к толстому Журе в медвежьей шкуре. – С Масленицей тебя, Ком-зверь, с тёплым ветром и сильным солнцем.
Взяв из корзины блин, Ведунья засунула
