в ней, и мне хотелось ее придушить, но не от ненависти. Что вы! Я любил мою первую женщину! Больше, конечно, в переносном смысле, но и сердце мое не оставалось безучастным. Во вторую половину ночи Алина Сергеевна превратилась в казака – донского, кубанского, запорожского, не суть. Или в лихого бойца Первой конной армии Семена Михайловича Буденного. Или в гоголевскую ведьму. Алина Сергеевна скакала на мне до утра. Я не возражал. А хоть бы и воспротивился – что толку? Я, может, пошел бы на кухню, поел, выдул бы с удовольствием кружку пивка. Но Алина Сергеевна не позволила предаваться столь низменным инстинктам.
До полудня я восстанавливал силы. Во вторую половину дня мы повторяли пройденное. К вечеру я наконец кончился. Тогда меня накормили и выставили за дверь. Когда я шел по перрону к поезду, мне казалось, что я стал каким-то слишком облегченным. Вот подпрыгну сейчас – и зависну в воздухе. Еще и ловить придется, чтобы не улетел.
Второй год моей службы был у нас с Иваном Федоровичем крайне ответственным: наша с ним армия готовилась к серии важных, в том числе международных учений. Вот почему у командарма, а вслед за ним и у меня были на уме одни только танки. Хотя… воспоминания о боевом крещении нежным щекотанием отзывались в моем теле, вдохновляли его на нелегкий армейский труд и другие ратные свершения. Иван Федорович лично следил за моей физической подготовкой. Заставил обучиться вождению танка. У меня это здорово получалось. Однажды я пронесся с открытым люком мимо командующего и его замечательной дочери, пирожки которой еще вкуснее, чем доброй Татьяны Александровны. Когда я гнал танк, Иван Федорович смотрел с одобрением, а радостная Светка помахала рукой. Мне уже было известно, что близкое окружение командарма воспринимает ее моей невестой. Как выпутаться из этого положения, я не знал, и потому ни о чем не волновался. Как-нибудь да будет. Со Светкой вел себя доброжелательно, далеко от нее не отдалялся и близко не подходил. Татьяна Александровна нарадоваться на меня не могла. А с Алиной Сергеевной в течение этого года мы встречались аж целых три раза! Каким таким чудом возникала моя командировка в Москву, остается для меня загадкой. Ее ли это рук дело или счастливое стечение обстоятельств – не знаю. Во время наших встреч было все то же ненасытное обжорство, и после третьего раза я решил твердо: надо бежать. И от Светки, и от Алины Сергеевны, и от материнской заботы Татьяны Александровны, и от командармовских танков, при всем моем уважении к ним.
– Женись на Светке, – твердила Алина Сергеевна, прижимаясь голым и не худеньким телом к моим армейским подсушенным телесам. – В училище поступай. Четыре года будем жить в одном городе. И карьера тебе обеспечена, если сам не нагадишь.
Иван Федорович туда же. Возвращались однажды с танкодрома. Я беспечно вел машину и вдруг услышал:
– Как тебе моя Светка?
– Хорошая девушка.
– Ну так женись на ней. Чего ты ни мычишь, ни телишься?
Не то чтобы я был готов к такому повороту событий, но с ответом нашелся быстро:
– Иван
