приехали в гости к брату. Разные чувства поднимаются, когда ты возвращаешься в город, где прошло твоё детство, и где остались твои родственники. Я сбежала в другой в город в надежде, что так я стану самостоятельной. Но сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что это была моя иллюзия, конечно, я всё время ориентировалась на давно знакомые маячки, и не видела новых горизонтов.
Это было удивительно для меня, но мы с братом провели очень душевные выходные вместе. Без споров и перетягивания одеяла на себя. Рядом с ним я очень остро ощутила, как сильно я изменилась за последние полгода, насколько я окрепла внутри.
И он тоже это заметил.
Когда мы уезжали, он подошел ко мне, обнял и тихим голосом произнес: «Я тобой горжусь, систер, ты стала такой взрослой и такой живой».
Слезы потекли по нашим щекам, этот был момент долгожданной и хрупкой близости.
31 декабря 2019 года
– Алло, мама, с Новым годом тебя.
– С новым годом.
– Я хочу к тебе завтра приехать, что думаешь? – спокойным тоном произнесла я.
– Приезжай – сухо ответила мама.
1 января 2020 года
Время в поезде пролетело незаметно, всю дорогу я обдумывала, как начать разговор с мамой. Я хотела честно, без осуждений и нападок поговорить с ней. Бережно и с любовью объяснить, что я выросла и стала самостоятельной личностью и что её любовь меня уже душит, а не придает сил, чтобы жить.
Мне не было страшно. Скорее я думала о том, что я готова – как бы ни пошел разговор, я не разрушусь и не впаду в чувство вины.
Это придавало сил.
Уже стемнело, когда такси привезло меня к подъезду маминого дома. С неба крупными снежинками падал снег, на улице было очень тихо и безмятежно. Мне захотелось слиться с природой, окунуться в нее, как в мамины теплые и нежные объятия и раствориться в них.
Я позвонила в дверной звонок. Мама открыла дверь очень тихо и спокойно, без привычной для нее суеты. Ее глаза были грустными, но эта грусть не была обвиняющей, а скорее глубокой и какой-то своей.
Мы молча, ни сказав, ни единого слова, прошли на кухню. Там уже стоял чайник на плите, а на столе были приготовлены чашки. В груди у меня защемило от мысли, что мама ждала меня.
Я чувствовала, как нарастает напряжение между нами и как знакомые и родные черты стали такими далекими и немного чужими.
– Чай будешь? – очень тихим, но решительным голосом спросила она.
– Да, буду.
Я не знала с чего начать разговор, все мысли рассыпались как карточный домик. Мы сидели в глухой тишине.
Разговор начала мама, она говорила отстраненно и сдержано, явно – продуманную заранее речь. Она говорила о том, как ей пришлось тяжело, как ей было больно и грустно. Она обвиняла меня во всем, что только можно.
