style="font-size:15px;"> – Почему он не жилец?
– Откуда мне знать. Может, из-за курева?
– Не понимаю.
– Cangro.[20]
Покинув детскую площадку, они зашли в подъезд, и Томми достал фольгу. Лизнул указательный палец, надавил на порошок и втер его в десну.
– Дерьмо, – сказал он. – Никакого эффекта. Чиво ушел в тень.
– А этот Эрнесто, кто он?
Томми свалял из фольги шарик и засунул его за батарею.
– Эрнесто здесь барыжил лет пятнадцать-двадцать назад. До приезда в Швецию был большой шишкой в ФАРК[21]. У него были лучшие связи. Потом что-то произошло, и он сел на восемь лет. Вышел через шесть, но этот район уже занял Чиво. Тогда я и познакомился с Эрнесто. Очень приятный и абсолютно хладнокровный. Ему было непросто приспособиться к новым обстоятельствам.
– Привычка – вторая натура. Что будем делать теперь?
– Если кто-то и владеет какой-то информацией, то это Эрнесто. И я его знаю. Так что теперь мы купим цветы.
Как и во всех магазинах на площади, окна цветочного магазина были забраны мощными решетками. Когда хозяйка услышала, что букет предназначается Эрнесто, она воскликнула: «Ay, pobrecito»[22], добавила еще несколько цветков и попросила передать привет.
– Ты и так помог больше, чем я ожидал, – сказал Томми Томасу, когда они снова оказались на площади. – Особенно сейчас, когда я не могу тебе заплатить. А Эрнесто… он или заговорит, или нет.
Томас покосился на большой букет у Томми в руках, из-за которого тот выглядел как излишне восторженный жених.
– Разве ты не собирался в Вэртахамнен? К Семтекс-Янне?
– Да, но…
– Это опасно.
Томас обвел взглядом площадь, ветер усилился. Двое молодых парней шли, согнувшись почти вдвое и натянув шапки так, что невозможно было разглядеть их лица.
– Я вот о чем думаю, – сказал Томас. – Сейчас много пишут о нынешней молодежи, их проблемах и о том, как в двенадцать лет становятся преступниками. И почти ничего не пишут об альтернативах. Тех, кто предлагает что-то другое.
– Как твой боксерский клуб.
– Ты сам это сказал. Вот написал бы о нем что-то стоящее тот, кто умеет писать, и туда бы пришло больше подростков, и у них был бы шанс, verdad[23]?
– Не могу ничего гарантировать, решать будет шеф новостей. Но обещаю сделать все, что от меня зависит.
– Тогда пойдем.
Они молча шли плечом к плечу к северной части площади, а ветер терзал бумагу, в которую были завернуты цветы. Когда они вернулись в северный квартал, Томми спросил:
– Ты и правда считаешь, что я хорошо пишу?
Томас недовольно причмокнул.
– Не напрашивайся на похвалу, Томми. Это некрасиво.
– Плевать я хотел, красиво это или нет. Я стар, мне нужно ободрение.
– Ты лучший, Томми. И сам это знаешь.
– Gracias.[24]
– De nada.[25]
Уже
Рак (
Ох, бедняжка (
…правда? (
Спасибо. (
Не за что. (
