так и написано?
– Да, – Ханна, улыбнувшись, подняла голову. Лисса впервые увидела ее улыбку. Она была красивой. Интересной. И даже лучше, что ее не так просто вывести. – Именно дерьмо. В том смысле, что жизнь отбрасывает его и что оно ставит жизнь на грань смерти. Так что мы все, живые существа, находимся на границе своего существования.
– Ух ты, – отреагировала Лисса.
– Ага, – подтвердила Ханна.
Лисса выпустила облачко дыма в вечерний воздух. Где-то внизу, на Уилмслоу-роуд, слышался шум уличного движения, неясные, размытые звуки из глубины небоскреба. Кажется, в соседней комнате играла песня Portishead, «Glory Box».
– Так… – сказала Ханна. – Пишем доклад?
– О, конечно. Как насчет того, – начала Лисса, – чтобы для начала мы назвали все виды отвратительного? Все, что сможем придумать.
– Зачем? – удивилась Ханна. Она со своим аналитическим мышлением не была любительницей просто так думать о таких вещах.
– А почему бы и нет? Давай! – Лисса махнула рукой с сигаретой. – Сколько ты сможешь назвать?
Ханна потерла переносицу:
– Ну, очевидно, моча, дерьмо. Еще кровь, два типа крови. Кровь из вены и менструальная кровь.
– Бьюсь об заклад, типов крови должно быть больше.
– Скорее всего, так и есть.
– Для начала этих достаточно. Рвота, сопли, ушная сера.
– Нам нужно это записать, – воскликнула Ханна, схватив карандаш.
– Сколько их там? – спросила Лисса.
– Пока семь.
– А как насчет глазного гноя? – спросила Лисса.
– Наверняка это гадость. А ты уверена, что она называется гноем?
– Точно не знаю. Не хочешь курнуть?
Ханна выкурила косяк только раз в своей жизни. Это было в «Ритце» с Кейт прошлым летом, и она почувствовала головокружение и тошноту. Смущаясь, она подошла к окну и взяла косяк у Лиссы. Короткая затяжка, чтобы только понять вкус. Лисса удивленно наблюдала за ней краем глаза, потом сама взяла блокнот и ручку.
– Намочила бы его получше, горит неровно, – сказала Ханна, на этот раз затягиваясь поглубже. – Кстати говоря, я могла бы немного смочить его, пока он не догорел до основания.
– Хорошо, – сказала Лисса. – Давай.
– О, мокрота! – вспомнила еще Ханна.
– Хорошо, только не говори больше слово «мокрота».
– Мокрота.
Обе девушки фыркнули от смеха.
– А еще перхоть!
– Перхоть подойдет, – записала Лисса и повернулась к окну.
Они сидели так близко друг к другу, что она чувствовала запах духов и шампуня Ханны.
– А как насчет детей? – спросила Лисса, забирая у разохотившейся Ханны косяк.
– А что они?
– Ну разве они сами по себе не отвратительны?
– Может быть, – ответила Ханна, наморщив носик. – Или
