украшениями. Невозможно выразить никакими словами её гордую красоту, ибо самые витиеватые комплементы поблекнут перед одной её улыбкой…
Я не мужчина, но других женщин оценить могу и весьма честно. К слову сказать, барон один раз попытался покуситься на её спрятанную под бархатным платьем коленку, но, встретившись взглядом с неулыбчивыми близнецами, моментально передумал. Каверза больше не повторилась. О том, что начнётся, когда придёт моё время петь, я старалась не думать. Мне и без того кусок в горло не лез.
– Элли, не переедай, иначе не сможешь выступать.
– Извини, – девушка виновато улыбнулась и занялась салатиком.
– Будешь столько есть, быстро поправишься и потеряешь форму. А кому нужна корова?
– Мне до этого ещё далеко. Лоран, а почему ты ничего не ешь? Ты и без диеты слишком худой, пора набрать немного мяса на костях.
– Что-то не горю желанием, а ты видела толстых менестрелей?
– Нет.
– Вот и я нет. Так зачем становиться первым?
– Ну, – хихикнула Элли, видимо, на мгновение представив такую картину, – толстым ты никогда не станешь, только если к старости. Но если всегда будешь так мало есть, останешься худым навсегда
– Это профессиональное.
Она была права, но я слишком хорошо знала, где всё съеденное на ночь, непременно отложится. И обе эти области моего молодого тела были мне, несомненно, дороги. Ни там, ни там расширяться мне не хотелось по разным причинам, а надеяться на появление тугих мышц бессмысленно. Откуда они возьмутся у девушки? Для обычной женщины я и так сильна, но с мужчинами мне всё равно не тягаться.
– Господин менестрель, – слуга вежливо склонился к моему уху, – баронесса просит вас спеть для неё и гостей.
– Слово баронессы для меня закон, – тоскливо отозвалась я, вставая и перекидывая лютню со спины на грудь, – Элли идём.
Нас слушали. Сначала отвлечённо и нехотя, потом всё с большим интересом. И, чем сильнее я распалялась, приободренная собственными песнями, чем звонче и выше становился мой голос, тем ярче вспыхивали глаза замерших гостей и тем тише были посторонние разговоры. Но, только добившись полного безмолвия и всеобщего внимания, я перешла к той песне, которую все жаждали услышать. Песнь «О девяти рыцарях в белых плащах». Легенда из легенд.
Я пела, вкладывая всю душу, прекрасно зная, что она могла стать моей последней песней. Судя по лицу барона, он меня узнал и в данную минуту напряжённо размышлял, как бы поэффектнее разоблачить. От его побуревшего лица и налившихся кровью глаз мне было не по себе, но отступать поздно. Оставалось встретить судьбу лицом к лицу. И я не отвела глаз, когда наши взгляды встретились.
И в ту минуту, когда я взяла последнюю ноту, всем существом чувствуя, как оскорблённый барон открывает рот для обличительной тирады, парадные двери распахнулись. Вызывающий
