Хочешь выпить? ― тягостное молчание прервал участковый.
– Спасибо, я не пью! А вот если угостите еще сигаретой ― скажу спасибо… ребята!
Ульгучье прекрасно вышел из ситуации. Все, что сейчас произошло, понял и по-своему, успокоил присутствующих… Неловкости и жалости след простыл. Все враз загалдели. Кто-то протягивал Ульгучье сигареты, кто-то котелки с горячей пищей и кружки с дымящимся ароматным чаем. А Савчук молча взял руки Ульгучье и снял наручники. То же самое он сделал и с ногами:
– Вот так-то лучше! ― Ульгучье ничего не сказал, только несколько раз присел, вытягивая ноги, как будто танцевал барыню, и мощно размял запястья. Всю остальную дорогу он провел с нами на равных: и в кузове сидел один и курил, и в кабину ходил чай пить, и все словно сговорившись, как бы забыли, что он убийца, арестованный, и что его везут в тюрьму.
В отделение милиции города Николаевска-на-Амуре в четыре часа утра позвонил председатель сельсовета, бывший фельдшер поселка, и охрипшим голосом сообщил, что в «поселке стрельба и побоище». Огонь ведется из разных точек. Стреляют друг в друга охотники-артельщики и местные жители, гиляки. Все ― пьяные. Каждый дом под непрекращающимся огнем. Охотники забаррикадировались в фельдшерском пункте. Местные жители стреляют с улицы». Причина побоища известна – это новый фельдшер Светлана, 18-летняя девушка, недавно приехавшая в поселок по распределению из Винницы и успевшая сойтись с местным охотником Ульгучье. Вчера он неожиданно вернулся из тайги и застал ее пьяной с русскими охотниками, которые остановились у нее три дня назад. Тут все и началось…
Дозвониться из поселка в город не так-то просто. В поселках, разбросанных по нижнему Амуру, прибрежных и таежных. Связь была одна ― вертушка (точь-точь, как в 1917 в Смольном). Так вот, для того чтобы попасть в город, нужно было пройти как минимум 4—5 узлов связи, где очередная «девушка», получившая звонок, передавала его на следующий «узел». Естественно, что на любом участке пути сигнал мог срываться. Председатель сельсовета звонил в город с 20 часов, а дозвонился только в 4 утра. Он был в конец измотан и ужасно напуган. Ведь в поселке было много детей, которые легко могли попасть под пулю. Так он доложил, требуя незамедлительной помощи.
О происходящем в поселке, как полагается доложили прокурору, а он ― Первому (секретарю партии района). Первый и принял решения послать нашу опергруппу на вездеходе. Могли, конечно, послать и вертолет, но это гораздо дороже и летчики соглашаются на такие полеты чрезвычайно неохотно (стреляют по пьяному делу в охотничьих поселках часто, и когда над поселком зависает вертолет, то бывали случаи, что обе воюющие стороны вдруг объединялись и дружно начинали палить по вертолету; не прошло и полгода, как в районе золотопромышленного прииска «Многовершинка» таким образом, сбили Ми-4, погибли все ― и опергруппа, и экипаж). Опергруппа по таким случаям выезжала в поселки тоже крайне редко, ибо это всегда обостряло обстановку ― появлялась
