участкового на стене висит шкура огромного бурого медведя (вернее, медведицы), на которой нет, ни единого следа от выстрела. Силой наш «хозяин тайги» был наделен не вероятной. Мог лося вместе с рогами поднять и пронести метров сто. Колоду карт рвал без напряжения. Лом сгибал и разгибал одними руками… Много еще всяких штучек демонстрировал в дежурке или в командировке, когда наступала для этого подходящая минутка… И сейчас он тоже, конечно, был против опергруппы ― хотел скакать в поселок один на лошади, и навести порядок. Но, Первый решил послать вездеход с опергруппой. Был к тому еще один резон ― в поселке четыре трупа (за раненой решили послать вертолет сан. авиации, как только дело будет закончено; первую медицинскую помощь ей оказал фельдшер; но юная медичка ― яблоко раздора среди Ульгучье и молодых русских охотников ― не дождалась нас, скончалась от внутреннего кровотечения!). Не везти же трупы в город? Поэтому и направляли судмедэксперта, меня, чтобы произвел вскрытие на месте, после чего трупы можно было там же схоронить (так обычно и делали если родственники проживали в других городах; им, конечно же сообщали о смерти и где захоронен их сын или брат, и если они хотели увезти труп на родину, то это уже их собственное дело). А раз ехал медик, то нужен был и следователь прокуратуры, который мог бы возбудить уголовное дело. Раз была раненая, и выстрелы производились в населенном месте, нужен был следователь милиции… Короче, так вот и собралась опергруппа…
Теперь пора подробнее рассказать и о вездеходе, в котором нам пришлось провести двое суток и о каждом (пусть, немногое) члене опергруппы.
Вездеход геологоразведки 1969 года – это далеко не БТР 1991 года, гораздо хуже. Особенно если находишься в нем, когда он несется со скоростью 60—70 км. в час, резко сбрасывая ее до 10—20 км., а потом также резко возвращает к прежней. Это зависит от того, что в данный момент под его гусеницами ― кустарник, морская галька, болотистая топь, устье речушки или океанские волны. В кабине лучше не сидеть ― воняет выхлопными газами и легко угореть. В кузове легко замерзнуть. Если же с тобой в одной компании несколько взрослых мужиков, пьющих всю дорогу спирт и закусывающих луком, чесноком, черемшой и мясными консервами… То это похуже выхлопных газов, запахов солярки и бензина. На нашем пути был один небольшой населенный пункт ― леспромхоз. Как раз на полдороги к поселку, куда мы должны были прибыть уже к ночи, сделать небольшую остановку, поужинать на ходу. Что было и сделано: нас в одной из изб, с огромной русской печкой (на которой уже спали обитатели этого дома дружной семейкой) ждал огромный деревянный стол, ничем не покрытый, чугунный котел, с вареной картошкой по-нанайски (то есть, картофель варится вместе с соленой кетой), две бутылки водки и большой медный чайник, с заваренным прямо в нем чаем с различными ягодно-травяными добавками. Ломти нарезанного ржаного
