деятельности и т. д. Об этом красноречиво писали в начале 1980-х гг. известные французские социологи Р. Будон и Ф. Буррико: «Эти модели, построенные социологами и экономистами, занимавшимися вопросами развития, представляют внушительный свод законов, значение которого увеличивается со временем… и которые значительно увеличили нашу способность понимать процессы изменения и развития… Однако чаще всего упомянутые механизмы должны восприниматься как модели, описывающие несколько упрощенно комплексные процессы реальной жизни. Кроме того, эти модели должны рассматриваться в рамках их ограниченной валидности и ограниченного значения. Валидность является ограниченной в силу упрощения, которое присуще этим моделям. А ограниченное значение – в силу того, что они могут использоваться только как определенное приближение в узких и точно определенных пространственных и временных рамках по отношению к реальности» [6, р. 169–171].
Социология развития оказалась в довольно парадоксальной ситуации. Она являла собой «момент анализа пространства, контуры которого оказались нелегко определяемыми» [10, р. 400]. Она стремилась идентифицировать и определить объект своего исследования, который не обладал четко очерченными характеристиками. Сказалось и влияние уже набиравших в те годы силу тенденций глобализации, в условиях которой региональная проблематика ставила под вопрос макроэкономические теории развития. А это побуждало социологов концентрировать свое внимание на разработке утонченных социоэкономических подходов для того, чтобы адекватно отвечать на запросы контекста развития. Эти запросы напрямую были связаны с различными аспектами жизни населения на данной территории [19, р. 88].
В последующем все большее значение в социологии развития начинают приобретать социолингвистические и семиологические аспекты, которые акцентируют свое внимание на вопросах социального воображения, и различные формы того, что в социологии получило наименование символического. Это выдвигает на передний план вопросы общественного сознания и идеологий.
Сказанное позволяет нам сделать вывод о том, что структуры, движения и представления определяют и те три этапа, которые прошла социология развития, освобождаясь постепенно от изначальных намерений, в поисках своего объекта.
Развитие территории сторонниками рассматриваемой ветви социологии понимается как «процесс изменения применительно к определенному человеческому сообществу и касающийся отношений между людьми в процессе производства, при помощи которого они отвечают на свои потребности любой природы, стремясь оптимальным образом осуществить свои проекты производства и развивать социальные отношения, которые с ним связаны» [7, р. 178].
В таком понимании социология развития видит свою задачу в том, чтобы анализировать динамику, связанную с изменением на данной территории. Она (социология развития) основывается на эндогенном движении
