узнала. Не иначе, как приволакивал к ним уже братцев Салтыковых. Одежонка промокшая, портки с чулками к ногам липнут, гармошкой сложились.
– Здесь ли Андреас Мазецкий проживает? – проорал.
Конечно, здесь, где ж еще. В молодой столице государства Российского все уж, почитай, знали, где академики проживают. Маленький городишко Питербурх-то, ох, маленький, а академики – люд и важный, и необычный. А и жаль того…
– Что… – Зося втянула голову в плечи. Ветер плюнул ей в лицо холоднющим дождем, – Что вам от батюшки моего надобно, сударь?
Что за возок странный? Дорогой возок, очень дорогой, для именитых путников.
Служака обер-полицмейстерский хмыкнул, не удостаивая ответом. Конникам кивнул и к ним на помощь метнулся, чтоб приезжего из возка вытащить. А вернее сказать, что и выволочь. Зося слышала, как путешественник бормочет что-то, да только слова все на незнакомом ей наречии сказаны были.
– Вот, магистр очередной объявился из Саксонии. Новехонький, – хмыкнул один из дворцовых, – У вас проживать будет. Пресвятые угодники! И понаехало тут… А вам, что же, никто не сказывался? Нам велено доставить в дом к Мазецкому. Мне мой каптейн* (*капитан) сказывал, а ему светлейший самолично. А если и не знаете, дело ваше. Все равно у вас останется.
Зося с тоской невыразимой наблюдала, как новоприбывшего «ученого мужа» выволакивают из кареты. Одежонка развевалась на ветру, аки парус на царском боте. Магистр пошатнулся и, если бы не удержал его один из дворцовых за руку, точно бы припечатался лицом в дорожную грязь.
Треуголка съехала незнакомцу до самого носа, и лица-то не разглядишь. Дождем путешественника промочило в миг единый, и теперь он больше всего напоминал мокрого насквозь кота. И чего столбом вдруг замер? Чего к дверям-то нейдет? Словно позабыл, как ноги переставлять надобно.
Один из дворцовых рявкнул грубое и без малейшего почтения ухватил «ученого мужа», дернул за камзол и к дверям поволок. Втолкнул мимо Зоси в дом, словно мешок с чем-то совсем уж ненужным. После вскочил в седло, махнул рукой. И в тот же миг карета, всадники и караульные городские исчезли в буре.
Зося закрыла дверь, задвинула засов. И обернулась к академикусу. Ага, стоит, магистр саксонский. И в самом деле, чего в Россию приволокся?
Может, все это ошибка? Может, ему жить назначено у главы Академии, у Лаврентия Блументроста? Ведь у того всегда останавливались новоприбывшие. Хотя вдруг в доме у Блументроста места сейчас нет, а батюшка из-за маеты с животом позабыл Зосе о приезде магистра поведать. И по-каковски с ним беседовать? По-русски, по-немецки, по-польски али по-латыни? И вообще! Есть-то он с дороги захочет иль нет? Может, батюшку разбудить? Сначала батюшку разбудить, потом за еду браться?
Магистр стянул с головы треуголку. Затем навалился на дверь, будто мешок какой, будто ноги и не держат вовсе. А может, и не держат.
Зося вдруг с неприязнью ощутила, что незнакомец здорово ей рыжую кошку напоминает. Та тоже когда-то у дверей их дома в непогодь оказалась – мокрая,
