технический университет: красочным буклетом с именными приглашениями. Вопрос «куда поступать» отпал. Пермь – хороший вариант, у Забаровского в области жила мать.
Отец Руслана – металлург по призванию, в Брянске довольствовался работой на крохотном заводе, чудом сохранившим литейку. Три года назад он сорвался с матерью на Нытвенский металлургический комбинат, оставив ребенка на попечении бабушки. Через год родители разошлись, отец мигрировал на Чусовской меткомбинат. Мать сошлась с нытвенским вдовцом, сослуживцем мужа. Раз в год она навещала сына, звала поступать в пермские институты, ежемесячно писала плаксивые письма. Она честно исполняла родительский долг на расстоянии – переводила деньги, ежеквартально отправляла посылки. За нового мужа держалась крепко, принадлежа к породе женщин, непредставляющих жизни без мужчин. Болезная сердечница покорно сносила тяготы и лишения. Даже в совместные годы Забаровский видел родного отца мельком – тот вечно пропадал на производстве. С отчимом приемный сын не встречался, но относился спокойно, как к кухонному гарнитуру. Банальная история банальной жизни.
У Глеба подрастал брат-дошкольник. С рождением Антошеньки внимание взрослых сосредоточилось на позднем ребенке. Старший предоставлялся самому себе. Родители поддержали отъезд сына в дальние края, полагаясь на авторитет школьного товарища.
С раннего детства Малышев прикипел к Руслану и увлекался хоббями друга. Крайним явилась авиация. После уральского приглашения они часами грезили о проекте лучшего в мире авиадвигателя – самого сложного и совершенного творения человеческой мысли. Как получат кучу премий, правительственных наград, войдут в историю…
– О, кстати! – Забаровский увидел учителя истории. – Илья идет. Опять будет тебя наставлять на путь истинный. Уже и местечко присмотрел в педагогическом. А что? Давай, дуй на истфак! Придешь работать в школу, нянчиться с детишками. Скучная жизнь от зарплаты до зарплаты, от звонка до звонка.
К юношам подошел мужчина пятидесяти пяти лет, расплывчатого телосложения, на голову ниже приятелей. Полуседая челка подметала брови. Под карими глазами – мешки хронического недосыпа, примкнувшие к дутому носу. Как у человека привыкшего постоянно болтать, рот с толстыми губами и в молчании оставался открытым. Бриться историк забывал – жесткая щетина покрывала шею и щеки. Серенький костюм в полоску трещал по швам, синий галстук тугим узлом подпирал тройной подбородок, голубая рубашка пучилась на животе.
– Здравствуйте, парни! – Приветствие адресовалось преимущественно Глебу. Руслана историк недолюбливал, считая Малышева будущим Ключевским, но губившим талант под влиянием друга.
– Здравствуйте, Илья Иваныч! – хором ответили ребята.
– Ну что, Глеб, не передумал ехать к черту на кулички и становиться технарем? А ведь у тебя огромный потенциал, мог бы стать большим ученым.
Единственная страсть Малышева, выбивавшаяся из списка увлечений Забаровского – история. В последнее
