4
Хлебопоклонная ересь
Кто не точию от христиан, но и от басурман не посмеется, яко уже 700 лет, отнелиже благоволи Бог просветити Россию св. крещением, обаче и ныне нецыи глаголют, яко еще православныя христианския веры истинно и доселе, аки бы не знахом, но во мраце неразумия пребывахом.
Суть спора сводилась к вопросу о том, в какой момент евхаристического канона совершается пресуществление Святых Даров: при произнесении слов Спасителя «Приимите, ядите» или после призывания Святого Духа на Дары. Сам по себе этот вопрос имеет не только литургическое или догматическое, но и экклесиологическое измерение, подразумевая и определенное различие в переживании Церкви на Западе и на Востоке, и хотя именно это в конечном счете придало ему невиданную остроту в XVII веке, обсуждался он тогда как вопрос догматический по преимуществу.
Согласно иоакимо-евфимиеву «Остну» все началось с того, что «юноши неции из царствующаго града Москвы восхотеша отъити в Польское кралевство ради учения латинскаго». Именно они, насмотревшись на латинские обычаи (поклоны и звон «во время словес Христовых от иерея глаголемых») и не зная, что Православная Церковь мыслит по-другому («не бо самовидцы быша когда стран и обычаев церковных греческих и писанием еллинским и святых Отец Преданием невежди: юноши бо»), по возвращении домой рассказали неким своим знакомым «священноначальником и благородным мужем», что «белорусцы и латини… в возглашении словес Господних: “приимите, ядите” покланяются телу и крови Христове»[265]. Впоследствии, после присоединения Малороссии, это учение распространяли приходящие из тех краев на Москву «иереи, и монаси, и мирстии». Окончательно же утвердил на Москве неправославное мнение о времени пресуществления Святых Даров «Симеон, прозванием Полотский», который хотя и был «учен и добронравен», но прельщен «от изуитов, папежников сущих»[266].
Эта история выглядит довольно странно, если вспомнить, что она исходит из уст церковной власти. Ведь косвенным образом из нее вытекает, что не только «юноши неции», но и священноначальницы были тогда «святых Отец Преданием невежди», иначе как бы могли они тогда так легко поверить невеждам-юношам? Но действительно, как будет показано ниже, до определенного момента почти все на Москве, даже будущие защитники православия, придерживались латинской точки зрения на предмет. Исключение составлял, быть может, только Епифаний Славинецкий, но и он вовсе не бил тревогу[267]. Правда, «Остен» содержит рассказ о беседе, бывшей между старцами Епифанием и Симеоном в крестовой палате патриарха. Во время этой беседы Симеон спросил будто бы, право ли веруют западные о времени пресуществления Даров, и получил ответ, что нет, неправо, ибо восточные отцы учат, что только после призывания
Остен. С. 95–96.
Там же. С. 100.
Как бы то ни было, мысль о преложении Святых Даров после слов священника «преложив Духом Твоим Святым» присутствует в переведенной им «Скрижали». При этом, как пишет М. Сменцовский, «знаменательно, что Епифаний – главный деятель по исправлению московских богослужебных книг – пропустил совершенно незамеченным внесенное из южнорусских служебников в московские издания служебника 1655 и 1658 годов требование поклона на словах Господних. И к тому и к другому он составлял обширные предисловия»
