style="font-size:15px;"> – Будь осторожней, Соня.
Она с насмешкой посмотрела на него.
– Посылаешь на дело и сам же мандражуешь?
– Не за дело мандражую. По улицам стало опасно ходить.
– Что это с тобой, Мамай? Неужто целкача нет на пролетку?
Вор проигнорировал ее издевку, помолчал, подбирая слова.
– Ты ведь жидовка?
– Иудейка.
– Вот и я об этом. Народ сейчас лютый пошел. Особенно по вашей национальности. Бьют жестоко и подло. Мои работнички будут атасить тебя. На всякий случай.
– Как-то никогда не ходила под присмотром.
– Береженого, Соня, не только Бог бережет.
В сопровождении Кабана и Артура Мамай ушел. Оставшийся Улюкай подсел к задумчивой воровке и негромко поинтересовался:
– Чего такая смурная, Соня?
– Думала вот отвести дочку в сторону от шуши, да, похоже, пока не вытанцовывается.
Воры снимали для Соньки с Михелиной большую квартиру в дорогом доходном доме на Петроградской стороне, недалеко от Петропавловской крепости.
Михелина удивительно походила лицом на мать, в ее пугливо распахнутых глазах уже просыпалась очаровательная маленькая женщина, а на верхней губе едва заметно пробивался темный чувственный пушок.
Она сидела за столом в гостиной, удивленно и настороженно глядя на чем-то озадаченную мать.
На кухне гремела посудой дебелая, широкозадая прислуга Ольга по прозвищу Слон.
– Нужен твой совет, Миха, – промолвила наконец Сонька.
Она называла дочку Михой, когда испытывала особую нежность к ней.
– Мой совет? – удивилась дочь. – Слушаю тебя.
– Мы должны помочь одному человеку, – сказала Сонька. – Дело трудное. Но оно должно стать последним.
– Последним – это как?
– Больше воровать не будем. Уйдем от этого. Я дала себе слово.
– Мам, а жить на что?
– Наймусь к богатым в прислуги, – отшутилась та.
– И стыришь все, что плохо лежит, – рассмеялась дочка.
В гостиную бесцеремонно вошла Ольга и громко заявила:
– Нужны деньги на базар. Никакой жратвы в доме нет.
Сонька достала из сумочки пару купюр, протянула прислуге.
– А шепчетесь чего? – настороженно спросила та. – Опять чего-то затеваете?
– Ступай по своим делам и не лезь в чужие! – резко ответила Сонька.
– Вот и поговорили. К ним по-людски, а они по-собачьи, – мотнула головой Слон и потопала на кухню. – А еще господа прозываются… Из грязюки – в князюки!
Хмыкнув, она с силой захлопнула дверь.
– Хамка, – возмутилась мать. – Наглеет день ото дня.
– Так выгони ее, – пожала плечиками Миха.
– Как-то не с руки. Слишком много знает про нас.
– Потому
