переспросила Михелина и неожиданно подтвердила: – Да, он похож на зверя.
Воровка, глядя на полного господина в коротком суконном пальто, суетливо пытающегося остановить свободную пролетку, задумчиво произнесла:
– Крючок зацеплен. Теперь что дальше?
– А что мы должны сделать?
– Для начала попасть в его дом.
– Его нужно обчистить?
– Обчистить? – переспросила, усмехнувшись, Сонька. – Можно сказать и так.
На улице уже стемнело.
Пролетка выскочила на Невский и миновала Казанский собор – движение здесь стало более оживленным, потом извозчик резко свернул в широкий проезд у гостиницы «Европейская» и погнал в направлении к Дворцовому мосту.
Михелина внимательно посмотрела на мать, а та, почувствовав ее взгляд, спросила:
– Что, Миха?
– Может, заедем в театр?
– К Таббе?
– Да.
– Думаешь, она нас ждет? – с удивлением подняла брови Сонька.
– Я просто хочу ее увидеть. Издали…
– В следующий раз, – уклончиво ответила мать.
– А почему не сейчас? Театр ведь недалеко.
Сонька, стараясь быть спокойной, объяснила:
– Спектакль еще не закончился – раз…
– Подождем.
– И потом, ты же помнишь, чем все закончилось, когда мы сунулись к ней?
– Помню, – тихо ответила Михелина.
– Вот и успокойся, – ответила жестко мать. – Поумнеет сестра, тогда и встретимся.
Они замолчали. Михелина печально вздохнула, снова подняла глаза на мать и негромко произнесла:
– Она стала такой знаменитой…
– В этом балагане? Знаменитой? – возмутилась воровка. – Большего позора для матери не придумаешь.
– На нее идет публика! Почему «позора»?
– Голые задницы, дурные голоса! Мерзость! А дочка Соньки – главная обезьяна в этой мерзости! Уж лучше воровать, чем скакать в оперетте.
– Но народ-то идет!
– В зверинец тоже народ идет.
Пролетка выехала на набережную Невы, справа вонзался в небо шпиль Петропавловской крепости, чуть дальше виднелась Стрелка Васильевского острова, а слева диковинной громадой надвигался Зимний дворец.
Совсем рядом, за гранитным берегом, тяжело кружила мрачная река.
Михелина снова молча посмотрела на мать, и та с усмешкой спросила:
– Ну, что еще?
– Я хочу на нее посмотреть.
– Когда она будет выходить из театра?
– Да.
Сонька подумала, потом пожала плечами.
– Ты этого очень хочешь?
– Очень.
Мать чему-то усмехнулась и согласно кивнула.
– Пусть будет по-твоему, – и крикнула извозчику: – Едем к оперетте.
