списке было имя и Феофана Прокоповича). В.И. Майков, откликнувшись на призыв знаменитого просветителя, сочинил четверостишие к портрету Феофана Прокоповича, образно раскрывающее главные стороны личности недюжинного государственного деятеля и талантливого человека:
Великого Петра дел славных проповедник,
Витийством Златоуст, муз чистый собеседник,
Историк, богослов, мудрец Российских стран —
Таков был пастырь стад словесных Феофан[24].
В первой половине XIX в. упоминания о Феофане-писателе ещё весьма эпизодичны, хотя литературная критика по-прежнему обращалась к его ораторскому наследию и обратила, наконец, внимание на его пьесу.
Н.М. Карамзин писал о Феофане Прокоповиче как о «муже просвещённом, благоразумном политике и любимце Петра»[25]. В центре внимания Карамзина оказалась именно ораторская проза «учёного богослова и природного оратора»[26]. Отмечая в его речах «множество цветов красноречия», Карамзин критикует его «слог», который «нечист и, можно сказать, неприятен»[27]. В целом оценка ораторского искусства Феофана Прокоповича у Н.М. Карамзина высока[28], критик замечательно тонко уловил характерные черты публицистики проповедника – страстность, темперамент, искренность. «Искреннее, жаркое чувство», «счастливые, живые черты, вдохновение истинного гения» – «вот прелесть Феофановых речей, которая всегда будет действовать на русские сердца»[29], – восклицает критик.
А. С. Пушкин называет Феофана Прокоповича «проповедником Парнаса»[30], говорит о роли Петра I в его судьбе: «Здесь он (в Киеве Пётр I. – О.Б.) узнал Феофана Прокоповича… Речь его понравилась Петру, и он принял его в свою особую милость»[31]; «…взял с собою (в Прутский поход. – О.Б.) Феофана Прокоповича, любя его разговор»[32]; «Петр Великий бросил на словесность взор рассеянный, но проницательный. Он возвысил Феофана…»[33]И в память потомков Феофан войдёт именно как оратор, «один из птенцов его (Петра I. – О.Б.) орлиного гнезда», по выражению В. Г. Белинского[34].
Особенно примечательны критические суждения о «Владимире» Н.И. Гнедича, высказанные им в письме к Н.П. Румянцеву[35]. В литературе о «Владимире» Н.И. Гнедич первым высоко оценил идейный замысел пьесы, отметив «смелость мыслей», «силу и резкость доводов» драматурга. Вместе с тем он, подчеркнув незаурядное дарование Феофана, уделил большое внимание художественным достоинствам «Владимира». Критик обнаружил связь с трагедиями Сенеки и произведениями античных комедиографов, увидел злободневность сатиры на жрецов, указал на искусное построение трагедокомедии, на её язык. Лаконичная, но весьма ёмкая и проницательная оценка Н.И. Гнедичем пьесы «Владимир» привлекала внимание всех исследователей творчества Феофана Прокоповича.
Исследователи
Майков В.И. Избранные произведения. М.; Л., 1966. С. 284–285.
Карамзин Н.М. Сочинения: в 2 т. Т. 2. Л., 1984. С. 104.
Там же. С. 103.
Там же.
См.: Буранок О.М. Литература Петровской эпохи в критике Н.М. Карамзина // Карамзинский сборник: Творчество Н.М. Карамзина и историко-литературный процесс. Ульяновск, 1996. С. 3—14.
Карамзин Н.М. Сочинения: в 2 т. Т. 2. Л., 1984. С. 104.
Пушкин А.С. Собрание сочинений: в 19 т. Т. 3. М., 1995. С. 485.
Там же. Т. 10. М„1995. С, 121.
Пушкин А.С. Собрание сочинений: в 19 т. Т. 10. М., 1995. С. 139.
Там же. Т. И. М, 1996. С, 498, 501.
Белинский В.Г. Портретная галерея русских писателей: I. Кантемир // Белинский В.Г. Собрание сочинений: в 9 т. Т. 7. М., 1981. С. 298.
Письмо Н.И. Гнедича к графу Н.П. Румянцеву о неизданной трагикомедии Феофана Прокоповича // Библиографические записки. Т. 2. 1859. Стб. 623–627.
