а мне – нет. Тогда скажи, зачем я тебе?
Иван поднялся.
– И то правда, зачем? Завтра с утра тебе и Алексею Адашеву быть здесь! А сейчас видеть тебя не хочу. Пошел вон!
Сильвестр побагровел и вышел из палаты.
Иван посмотрел на Ургина.
– Видал, Дмитрий? Это же насколько надобно уверовать в собственную значимость, чтобы ко мне в палаты как в лавку торговую являться, да еще и поучать, что я должен делать.
Ургин вздохнул.
– И видел, государь, и слышал. Не пойму только, что это на Сильвестра нашло?
– Теперь это не важно.
– Прости, Иван Васильевич, могу я знать, почему ты на завтра священнику и окольничему встречу назначил?
– Знаешь, что мне говорил Вассиан Топорков? Не слушай бояр, власть в своих руках держи, только тогда на троне крепко сидеть будешь. Еще он советовал никого, кто умнее меня, и близко не подпускать. Но тут я с ним не согласен. Мне, напротив, умные люди надобны. Льстецов да дураков хватает, а таких мало. Честных, не тщеславных и того меньше, по пальцам пересчитать можно.
– А вот здесь с тобой не соглашусь я. Умных, честных, неподкупных бояр да дворян много. Только не видно их. Они не лезут на глаза, не пытаются угодить, быть замеченными. Просто служат своей родине, царю, крепят нашу православную веру. Видят в этом свой долг и исполняют его незаметно. Но ты не ответил на мой вопрос.
– Надоел мне Сильвестр, а с ним и Алешка Адашев. Я их возвысил, я на них и опалу наложу! Не быть им ни в Кремле, ни на Москве. Так же, как и Избранной раде!
Князь Ургин покачал седой головой.
– Уверен ли, государь, что поступаешь верно?
– Они, Дмитрий, сами не оставили мне выбора.
– Но пред тем как подвергнуть опале, ты должен предъявить им обвинения.
– Они на суде предъявляются. Мне есть в чем обвинить их, но вряд ли и Сильвестр и Адашев захотят боярского суда. Да и мне он не нужен. Я не забываю плохого, Дмитрий, но и хорошее помню. Что ни говори, а и Сильвестр и Алексей Адашев для пользы Руси многое сделали. Их беда, как Шуйских и Глинских в свое время, состоит в том, что они решили служить выгоде, а не своей родине. В том их беда и, если хочешь, преступление пред народом. Выступай они открыто лично против меня, ничего, пережил бы. Поставил бы их на место, и все пошло бы по-прежнему. Но Сильвестр и Алексей, как это ни печально, стали теми же Шуйскими или Глинскими. Они начинали перемены, стремились уничтожить влияние на государя бояр, потерявших всякую совесть, но сами превратились в тех бояр. Я не снимаю своей вины в том, что наши пути, так славно начинавшиеся, разошлись, отвечу за все свои дела пред Господом. Но потакать своим советникам, теперь уже бывшим, не намерен. Их место займут другие люди, те самые, о которых говорил ты, князь Ургин. Кстати, что-то давно я не видел твоего сына Алексея.
– Он больше в Благом. На Москве бывает редко.
– Это в то время, когда у нас дети боярские дружинами командуют?
– Так
