:17.
Но солнце и не думало сдаваться – большой лампой зависло над головой, выжигая синеву неба, делая его ослепительно белым, как новый лист бумаги, на котором еще ничего не написано. Осталось обмакнуть перо в воздушные чернила и…
Несмотря на начало осеннего сезона, лето все еще было на улицах Токио. Прохожие как один поснимали с себя верхнюю одежду, в которой у них была необходимость с утра, когда по-осеннему дуло и брызгал дождик, и теперь несли их, кто перекинув через согнутую в локте руку, кто просунув между ручек сумок и портфелей. Люди шли, наслаждаясь теплом света солнца и радостным фактом окончания рабочего дня.
Сейчас я был одним из таких радостных людей. Темно-синий комбинезон внутреннего курьера компании «КУМО» на мне был расстегнут в воротнике. Мое имя Морио Хирано и название должности вышиты белыми нитками на груди. Свежий ветерок, единственное, что напоминало о приближающейся, правда, пока как-то неуверенно, осени, обдувал мое разгоряченное долгим и тяжелым рабочим днем тело. И пусть на пути мне – хотя куда я держал свой путь, мне пока еще не очень было понятно – то и дело попадались служащие в строгих деловых костюмах с сияющим металлом кейсами в руках, как обычно, куда-то очень спешащие, с кем-то шумно и недовольно переговаривающиеся по облаку, работающему от идентификационного чипа в их запястьях (такое, к сожалению, было и у меня), атмосфера грядущих выходных ощущалась ясно и от этого у меня на душе стало вдруг легко и свободно. Казалось, можно что угодно поместить в это освободившееся пространство – зерно мысли или росток чувства, идеи, там, или даже мечты, – и оно вскоре обязательно принесет плоды.
Несмотря на это, мне подумалось: что-то в виде этих людей, служащих, я имею в виду, напоминает мне о чем-то не очень приятном, даже опасном и внушает тревогу. Но я не смог понять причину этого, ведь я только недавно начал свою службу в «КУМО», являющейся инициатором и главным поддержателем всей этой «облачной» действительности. И я прогнал от себя все негативные чувства.
Неспешно, не бегом, как обычно в башне «Седьмое небо», что в деловом квартале Маруноути, а прогулочным шагом, о существовании которого в последнее время стал забывать, я дошел до ярмарки выходного дня, раскинувшейся на одной из улиц района Тюо, начинающей свою работу как раз вечером в пятницу.
То есть сейчас.
Побродил, полюбовался разложенными на просторных прилавках товарами в ярких шуршащих упаковках, послушал безумолчную толпу. Постоял, посмотрел на большое здание в форме куба, со всех сторон украшенное экранами, на которых… Хм, скажем так, там было много обнаженных людей и все они были чем-то сильно увлечены. Серьезно. Всюду мигали вспышки «облачных» камер, новейшего изобретения «КУМО», фотодокументирующих это безобразие, которое, к слову, давно здесь считается нормой даже среди детей. Больше нечего скрывать, больше нечего стесняться. Это будущее.
Улица гудела и вибрировала, словно странный мотор. Между двух очень близко стоящих друг к другу невысоких домов (всего два—три этажа), похожих на детальки Лего из белого пластика, мои глаза отыскали прореху. Я пошел и проник в нее…
…И спокойно продолжил свое путешествие по улицам вечернего Токио – в действительности, которая, похоже, была известна лишь мне одному.
В тихо сыплющем скромной ржавчиной автомате, расположившемся рядом с раздвижными дверьми из идеального и чистого стекла, ведущими в почтовое отделение, кажется, только-только отреставрированное (обернись и увидишь уходящего по дороге человека в цветном комбинезоне с ведерком белой краски в одной руке и валиком на длинной палке – в другой), купил себе пакетик виноградной газировки. Вспомнил сестру, которую не видел несколько лет, родной Идзумодзаки, в который почему-то, несмотря на желание вернуться, не хотелось возвращаться, вспомнил родителей… Подумал: если бы они были живы, кем бы они были сегодня? Кем бы мы были друг другу и была бы в этой картине моя сестра? Подумал о времени. Как оно шло тогда, в детстве, что обещало. Как оно бежало теперь.
А может, это неправда, я все придумал себе и время никогда ничего не обещало?
В таком случае, я, наверное, просто дурак.
Трубочки на пакетике не оказалось – видимо, оторвалась, когда пакетик падал в пластиковый лоток автомата. Я заглянул в него, но он оказался пуст. Странно. Только пыль и ржавчина на дне. Пришлось рвать пакет зубами. Немного фиолетовой липкой жидкости при этом пролилось мне на комбинезон.
С пакетиком газировки в руке, принявшем форму моей сжатой ладони, я подошел близко к зданию почты, накрыл глаза козырьком из свободной ладони и посмотрел в стеклянные двери, которые не открылись при моем приближении. Я ощутил болезненный укол грусти где-то там, за глазами, где всегда мягко и тепло. Я подумал о том, как же это здорово, писать письма и получать ответные. Настоящие от руки письма на бумаге. Было бы здорово написать такое письмо, целую стопку писем и рассказать в них всю правду, все, что было, есть и обязательно будет, и все, что осталось
