удивительное тревожно-радостное конфетти.
На противоположном берегу реки кудрявыми зелеными головками, похожими на капусту брокколи на полке в супермаркете, торчали деревца. В редких просветах черных ветвей белели фасады районных школ и детских садов. Из парков, обнесенных высокими черными металлическими заборами, преодолевая шум города и реки, неслись скрипы качелей, визги очень быстро растущих детей, оклики взрослых, не желающих вырастать, и лай собак, которым до всего этого не было абсолютно никакого дела.
Стоя перед всем этим, как перед необычной картиной в музее на чужой и далекой планете, я закрыл глаза, почувствовав усталость. Город вибрировал, город дышал. Город жил. Он гудел и дрожал, точно огромный корабль, желающий взлететь. Но нет никого, кто точно знает, как управлять им, никого, кто знает, куда лететь, а главное, что делать по приземлении в новом неизведанном мире.
Внезапное осознание этого вызвало во мне одновременно чувства грусти и надежды. Грусти оттого, что я понимал, заглушить такой шум, успокоить громадный организм, как этот, тем более, управлять им, так же трудно, почти невозможно на самом деле, как искать ту самую дорожку из желтого кирпича. Где ты, Дороти? Где Лев, Страшила, Дровосек? Это красиво только в книге или в кино, но все же не совсем невозможно. Правда, ненужно. Если бы человечество хотело жить по-другому, оно давно бы жило. Все мы – те, там и тогда, как сами того пожелали.
Здесь мы приходим к надежде. Потому что в любом месте, в любое время существует шанс, и он не так мал, как полагают некоторые, что все когда-нибудь изменится в лучшую сторону. Даже кометы в космосе как-то меняют свои направления. И продолжают сниться сны, и есть мечты, намерения, есть сила воли и все они чисты. А значит, сложится, найдутся пути приложения. Мечты станут реальностью.
Мое внимание привлекло золотистое мерцание на том берегу. Словно свет бесконечно крутящейся лампы маяка вдалеке. В последнее время я все чаще становлюсь его свидетелем. Я вижу его в городе то тут, то там. Порой оно подмигивает мне из-за углов домов, а иногда – между ног снующих прохожих, когда я сижу на платформе в ожидании поезда. Но сейчас это было какое-то особенное мерцание, какое-то более… близкое и реальное что ли. Будто было в нем что-то родное мне. Словно кто-то там ждал моего появления, чтобы начать свой удивительный танец, свою великолепную игру. Чтобы привлечь меня. Позвать меня? Сейчас мерцание почему-то напомнило мне колыхание пламени свечи на ветру. Чтобы понять его лучше, я сощурил глаза, наклонил голову сначала к правому своему плечу, затем к левому. Я изловчился и посмотрел на него вверх ногами, затем выпрямился, закрыл глаза, выждал немного, распахнул и снова посмотрел. В мою голову пришла мысль, что этот свет похож на солнечный свет, отразившийся от натертого до блеска бронзового или золотого гонга, установленного где-то высоко в горах, Непала или Тибета, например, недалеко от монастыря, найти который практически невозможно. Это не избранное место, нет, но это место, которое нужно
