давления светской даме с обычным домашним образованием?
– …то есть сила, с которой кровь бежит по сосудам, существенно выше нормы.
Она выпятила нижнюю губу.
– Разве сильный ток крови – это плохо?
– Ну, это все равно что открыть водопроводный кран на полную мощность.
Семейство Гарретт, вероятно, имело доступ к горячей воде днем и ночью, в то время как большинство моих пациенток вынуждены были носить малышей через три или четыре лестничных пролета к колонке с холодной водой во дворе.
– О! – Она наконец поняла и затихла.
– Так что для вас же будет лучше сохранять спокойствие и присутствие духа – и вы скорее вернетесь домой.
Делия Гарретт упала на подушки.
– Хорошо?
– А когда я могу получить завтрак? Я уже несколько часов как проснулась и очень слаба.
Аппетит – чудесный знак.
– На кухне недостает персонала, но уверена, что тележка с едой появится очень скоро. А пока… вам не надо в туалет?
Она отрицательно помотала головой.
– Сестра Люк мне уже приносила судно.
Я посмотрела в ее медкарте, когда у нее был стул. Сегодня еще ни разу. Инфлюэнца частенько останавливает процесс пищеварения. Я достала из шкафчика бутылку касторового масла и налила столовую ложку.
– Это для регуляции.
Делия Гарретт скривилась от неприятного вкуса масла, но проглотила.
Я повернулась к другой кровати.
– Миссис Нунен?
Бредившая женщина даже не открыла глаза.
– Вы хотите в туалет?
Айта Нунен не сопротивлялась, когда я откинула влажное одеяло и подняла ее из постели. Вцепившись в мою руку, она проковыляла через дверь в коридор.
Головокружение? Вкупе с красным лицом это могло быть признаком обезвоживания. Я напомнила себе проверить, сколько она выпила мясного бульона.
Когда Айта Нунен сильно навалилась на меня, у меня заболел бок. Любая медсестра, которая стала бы уверять, будто после нескольких лет работы у нее нет болей в спине, – лгунья, с другой стороны, медсестра, которая стала бы во всеуслышание жаловаться по этому поводу, вряд ли сохранила бы место.
Усадив пациентку на стульчак, я вышла из кабинки и немного подождала. Сейчас, когда она в полузабытьи, подумала я, в состоянии ли ее тело вспомнить, что надо делать?
Странное это занятие – работа медсестры. Для пациентов мы совершенно незнакомые люди, но по необходимости они доверяют нам самые интимные стороны жизни. После чего мы вряд ли снова увидимся.
До моего слуха донесся легкий треск рвущейся газетной бумаги и мягкое шуршание, когда Айта Нунен подтерлась.
Я вошла к ней.
– Ну, вот и все.
Я одернула на ней рубашку, прикрыв голубые ручейки вен на ее распухшей ноге (облаченной в эластичный чулок) и на другой, тощей ноге в обычном черном чулке.
Я
