иллюзорного оптимизма девочки.
Как только милорд подозвал девочку к себе, она без всякой робости покинула диван и подошла к своему строгому дознавателю.
– Скажи, дитя, – произнес сэр Джонатан, вновь опускаясь в свое кресло, – что ты знаешь о планах Чарльза?
– Ничего, сэр, – отчетливо ответила Патрисия.
– Ты лжешь, дитя, – продолжал он. – Вы были дружны с Чарльзом, и он должен был тебе что-нибудь сказать.
– Я ничего не знаю, милорд, – повторила девочка, и вдруг, осмелев, ответила, – а если бы и знала, то ничего не сказала бы вам.
– Вот твоя благодарность, дитя, – холодно проговорил лорд Уорбрук. – Ты, верно, забыла, что твоя судьба полностью принадлежит мне и…
– Милорд! – с горечью и гневом воскликнула леди Элеонор. – Это бестактно и… низко!
– Дорогая! – невозмутимо произнес милорд, даже не удосужившись поднять на супругу взгляда. – Мы уже говорили с вами. Разговор был окончен, и я вас не держу! – Он вновь обратился к малышке, – итак, Патрисия, тебе стоить помнить о том, что я сделал для тебя и твоего отца, и стараться быть достойной дома под чей кровлей ты нашла приют.
– Я помню, милорд, о вашем участии в судьбе нашей семьи, – ответила девочка. – Может быть, когда-нибудь я захочу забыть об этом, но ведь вы напомните, не так ли?
Милорд молча встал. Дерзость, с коей были сказаны и так малопочтенные слова, была сверх всякой меры, но он держал себя в руках – и без того пришлось сорваться сегодня совсем неподобающе и в присутствии слуг, на котором он так настаивал. Сэр Джонатан взял со столика колокольчик и позвонил. Явился лакей.
– Я желаю видеть мисс Пирс немедля, – отрезал он. Милорд медленно подошел к камину и, опершись рукой о массивную полку, нервно постучал по ней пальцами.
Гувернантка вскоре явилась, и вид у нее был испуганный. Милорд произнес приговор:
– Мисс Пирс, возьмите эту юную леди и отведите в ее комнату. В течение месяца никаких прогулок, сладкого и чтения занимательной литературы. Мисс Кленчарли необходимо проводить дни в раздумьях, занятиях и молитвах. Ступайте! – дав знак всем удалиться, он тяжело опустился в кресло.
Милорд любил порядок. Порядок в семейных отношениях, в выборе друзей, в финансах, в ведении дел, в исполнении супружеского долга и воспитании детей. От челяди милорд требовал четкого выполнения своих обязанностей, строго наказывая за малейшие промахи. Слуги между собой называли его «заплесневелым сухарем», ругали на все лады за чрезмерную черствость, но он платил им исправно хорошее жалованье, что, в свою очередь, предотвращало всякого рода увольнения. В Лондоне его уважали за принципиальность и верность слову. В деловых кругах даже ходил эпитет «честен, как Уорбрук». Сэру Джонатану это льстило до чрезвычайности. В палате лордов выступлений
