но живые, ползают, бегают. По приказу притащили огромные мешки из-под картошки. Складываем туда – раненых, живых, убитых – всех. Ну, вроде, подранков как-то жалко было. Но собирали. Для молодежи увлекательно. Пусть и не танцы на Шикотане, но хоть какое-то событие!
Когда я поднялся с палубы – а она у нас гораздо ниже ходовой рубки – поднялся мимо трапа, то увидел, что с мостика свешивается дежурный сигнальщик – это был Валера Хадеев – свешивается и манит меня, еле сдерживая смех.
– Чего? – спрашиваю.
– И… и… иды суды! – заикаясь, шепчет Валера. – Ты… и… и… глянь!
Я поднялся по трапу к мостику – на уровень носа, чтобы не высовываться, а только посмотреть, что там происходит. А там происходило вот что: облитый светом прожекторов Веня в одних трусах и домашних тапочках, но в пилотке с кокардой, в хищной полусогнутой позе, раскинув волосатые руки и растопырив короткие пальцы, гонялся по мостику за малюсенькой уточкой. У нее было подранено одно крыло, но она очень шустро от него носилась. Веня бегал за ней и повторял как заклинание:
– От командира хуй уйдешь! От командира хуй уйдешь!
Я чуть с трапа не свалился, сдерживая смех, но тут меня позвали дальше таскать эти мешки с утками, и я ушел. Валера потом рассказывал, что Веня все-таки изловчился – и накрыл свою уточку пилоткой, навалился – и случайно раздавил ее. Действительно, от командира «…не уйдешь!»
Валера Хадеев часто ходил сигнальщиком…
Однажды ночью вышел я на палубу покурить после вахты. Хадеев как раз на мостике стоял. Гляжу на воду – и вдруг вижу: огни! Подумалось: может, подлодка какая? Но огни вдруг с невероятной скоростью унеслись за горизонт – и тут же снова вернулись. Потом танцы затеяли, хороводы. А потом пропали. Я – к Валере:
– Ты видел? Видел? Офигеть! Это же… Что это было?
– И… и… тебя ебёт? – равнодушно отозвался он.
Большего я от него добиться не смог. Каково же было мое удивление, когда на мой вопрос об огнях дежурный штурман, старший лейтенант Селезнев ответил точно в таких же выражениях, как и Валера Хадеев!
– Мы про это даже в журнал не записываем, – скучно добавил он.
Невероятно! Такое отношение к явлению неопознанных подводных объектов поразило меня сильнее, чем само явление. Больше я по этому поводу ни к кому не приставал, рассказал только Сане Нехорошеву, а он мне признался, что однажды тоже полез со своими вопросами об огнях – и нарвался на похожий ответ, только в более грубой форме: ему посоветовали заткнуться. Вот так придет конец света, а они его даже не заметят – привыкли…
Валера Хадеев был у нас радиометристом, командиром отделения локаторщиков. Однажды в туман он должен был следить по своему локатору за движением понтонов, идущих вслепую к берегу на разгрузку. По-моему, это на Итурупе было. С понтонами для подстраховки отправился Саня Нехорошев со своей рацией. Правда, сидел он не на понтоне, а на вельботе, тянул за собой плот с грузом к полосе прибоя. Туман был настолько плотным, что нельзя было разглядеть даже собственную руку.
Валера
