можно было бы определить как своего рода платонически-лесбийские, – с некой женщиной, о существовании которой мы знали определенно, однако так и не смогли ее отыскать. Мы считали, что дочь могла поставить папашу в известность о данном обстоятельстве, после чего он в приступе религиозного гнева убил ее; однако все это было недостоверно и строилось лишь на предположениях, тем более что многие события, в частности по времени, не укладывались в данную схему. Согласно другой версии, учеба дочери противоречила исповедуемой семьей религии – Свидетели Иеговы не верят в образование, – но и такой мотив был, мягко говоря, сомнительным. Второе обстоятельство, говорившее в пользу того, что отец не является убийцей, было еще более неконкретным, чем первое, тем не менее вы как профессионалы должны признать, что его также нельзя сбрасывать со счетов. Несмотря на то, что Карл Хеннинг Томсен пребывал в глубоком отчаянии, он постоянно продолжал заявлять о своей невиновности. Не скажу точно, в течение скольких часов в общей сложности его допрашивали, – знаю только, что довольно долго, – но ни разу за все это время он не допустил никаких внешних проявлений того, что именно он убил дочь. Несмотря на все расставляемые ему ловушки и приводившиеся неоспоримые улики. Мой тогдашний шеф Каспер Планк долго считал, что мы, по всей видимости, ошибаемся на его счет, однако, к несчастью, впоследствии мне удалось его переубедить. На его стороне были логические рассуждения, на моей – сильные аргументы, и в конечном итоге моя линия взяла верх. К сожалению, таково было положение дел, и в течение последних нескольких суток я постепенно убедился в том, что мне предстоит жить с сознанием этого весь остаток моих дней.
К собственному удивлению главный инспектор произнес последние фразы без малейшей заминки. Внезапно ему пришла в голову мысль, что, по-видимому, он был слишком уж высокого мнения о себе – эгоистичный шут, не выносящий собственных ошибок, которого гораздо больше заботят собственные рефлексии, нежели судьбы тех, кто стал жертвой его неумелых действий.
– Может, сделаем перерыв? – спросил Арне Педерсен.
Конрад Симонсен с растерянным видом посмотрел на подчиненного.
– Прости, что ты сказал?
– Я говорю, может, мы прервемся ненадолго?
– Да, сейчас, я скоро уже заканчиваю. Последний акт трагедии разыгрался, когда мы выдвинули против Карла Хеннинга Томсена обвинение в убийстве собственной дочери. Во время судебного разбирательства у обвиняемого произошел нервный срыв, и его на «скорой помощи» отвезли в Государственную больницу, где, несмотря на бдительный присмотр, ему удалось выброситься из окна восьмого этажа. Случилось это в октябре 1998 года. Дело, таким образом, было закрыто и сдано в архив. Тем не менее двумя годами позже оно получило своего рода продолжение. Во время перестройки здания в прежней квартире Катерины Томсен было найдено ультрасовременное подслушивающее устройство. Непонятно было, имеет ли оно какое-либо отношение к убийству, да и выяснять это, признаться, тогда особо не стали. У кого-либо
