между воинственными соседями, как между двумя жерновами, мучительно выживала. Багрийские цари метались от одного покровителя к другому, предавая, если это было удобно, то одну, то другую сторону. Это была хитрость слабого, единственно возможный выход, пока молодой царь Исари не решил что-то изменить.
Беда была в том, что сам Исари, с рождения одолеваемый тяжёлым недугом, боялся не успеть, а потому спешил. Этери считала, что спешил непозволительно, но поддерживала его безоговорочно. «Служим верно» – таков девиз её семьи, и каждый из князей Гатенских следовал ему буквально. Для каждого из них существовал только его государь, с которым наследник князя, первый и часто единственный, был близок по возрасту.
Когда двадцать семь лет назад у Лахи, отца Этери, вместо долгожданного мальчика-первенца родилась дочь, все сочли это знаком близкой кончины царевича, которому на тот момент едва исполнился год. Он появился на свет слабым и действительно не раз был при смерти, но продолжал упорно цепляться за жизнь.
«Тень царя» не обязана любить того, кому служит. Любить можно лишь по велению сердца, но никак не разума.
Любил ли отец Этери своего царя, а дед – своего? Вся вереница предков, похороненных в семейном склепе далёкого Зейского замка, могла любить своих правителей или ненавидеть, но всегда тяготела к ним и неизменно оставалась верна. Ещё ни один из князей Гатенского рода не предал своего государя, каким бы тот ни был.
От Камайна прислали, в числе прочих вельмож, и самого младшего из двадцати двух сыновей халифа. Он был довольно юн.
И хотя принц держался строго и мнил себя великим воином, мягкий, свойственный детям овал лица выдавал его возраст. Было очевидно, что мальчик ничего не решал. Звали его Салахад ар Джахир. Вместе с ним прибыла сестра. Такая же юная, сверкающая испуганными очами из-под вуали.
Лейлу, так звали девушку, препоручили заботам Этери, и они отлично поладили, болтая через переводчика и отдавая должное искусству дворцовых кулинаров. Лейла чудесно рисовала хной узоры на руках, и Этери отправилась на ужин, красуясь экзотическими цветами на ладонях.
У Исари был младший брат, единокровный, совсем еще мальчишка. Царь представил его гостям как своего наследника. Кто-то из камайнского посольства с благодушным смешком спросил, когда сам Исари собирается жениться. Тот, как всегда, отшутился, но Этери чувствовала, что это его задело.
Исари не собирался жениться и уже натаскивал брата, собираясь передать ему корону лет через восемь.
Этери метнула взгляд на Исари. На его бледный лоб, на голубую жилку на виске. Попыталась представить, что она почувствует, узнав о его смерти. Кроме очевидной тоски по другу детства, кроме спокойной и мягкой любви женщины к мужчине, привычной и тайной, где-то в глубине души таилось предчувствие грядущей пустоты и неизбывного горя, нечеловечески сильного, вечного.
Это её пугало.
Исари в тот вечер был возбуждён и избыточно весел. Он, как мог, изображал здорового
