мерзость! Аче бежал, не разбирая дороги, натыкаясь на предметы и редких прохожих. Выбежал на берег реки, с разбегу бросился в воду, прямо в одежде, поскуливая и стискивая зубы. Его трясло, как в лихорадке.
Кое-как высушив одежду, Аче отправился на поиски учителя. Его всё ещё трясло. Он случайно услышал голос Иветре, доносившийся из глубин одного из неосвещённых шатров. Подошёл ближе, робко заглянул внутрь.
Учитель сидел на кошме, опираясь на узорчатые подушки. Перед ним стояла корзина, полная длинных перьев. Что за птице они принадлежали, сложно было понять. Иветре доставал одно перо за другим и поджигал, задумчиво вдыхая дым.
– Что скажете, почтенный? – спросил его сидевший напротив мужчина – скорее всего, казгиец, рыжий и с бельмом на глазу.
Лица учителя Аче видно не было.
– А что сказать, – вздохнул он, выдержав паузу. – Она тоже была здорова, пока не померла внезапно, без видимых причин, и ты прекрасно это знаешь, Вайонн. Здорова, не считая общего для них помрачения ума.
Одноглазый тяжело вздохнул и довольно зловещим тоном сказал:
– Слабым разумом проще управлять. Разве вы не так же поступали?
Иветре кивнул.
– Верно. Верно. А как дал ей волю, лишился всего. Мне пора идти. Прощайте. Надеюсь, не увидимся.
Одноглазый криво усмехнулся.
– У нас один господин. Ещё увидимся.
Иветре кивнул.
– Когда он прикажет нам воткнуть друг другу лезвия в глаза, как принято среди казгийских недостойных.
Одноглазый сложил руки на груди.
– Почту за честь выполнить этот приказ!
Иветре сухо рассмеялся и повернулся ко входу в шатер.
– Я выкупил её сердце у жриц, – сказал одноглазый в спину. – Я смогу сделать то же, что сделали вы?
Учитель, не оборачиваясь, пожал плечами.
– Кто знает, друг мой, кто знает. Заведи сначала детей, вырасти подходящий сосуд, а там посмотрим. Что еще есть у тебя из потрохов?
– Не много осталось – жрицы не хотят будоражить рынок. Две селезёнки, три литра крови. Что-то интересует?
– Покажи селезёнку.
Аче снова почувствовал тошноту. Он был уверен, почти уверен, что речь идёт о человеческих внутренностях. Учитель вышел через несколько минут, слава Небу, с пустыми руками. И столкнулся с застывшим у шатра Аче, – застывшим, усталым и испуганным.
– Учитель… – просипел он.
– Следишь? – усмехнулся он. – Ну-ну. Стоит научить тебя делать это более незаметно.
– Я ничего не понял, – пробормотал Аче.
– Ничего, потом поймёшь. Главное, помни, что мир вокруг – статуя, прикрытая покровом лжи. С правдой в лучшем случае совпадают очертания, детали не видны. Я могу сдёрнуть для тебя это покрывало. Если ты готов.
Аче хотел одного: рисовать. Но теперь его манили к себе и тайны.
Они пошли в сторону караван-сарая, и учитель
