совершил, не так уж и важно по сравнению с вопросом, как от него избавиться. Пока подле нас есть люди, отлученные грехом от Бога, Царство Божье на земле еще не вполне установилось, и мы совиновники разделения того, чему суждено быть вместе. И все это время в нас не должно угасать желание открыть бедному грешнику глаза на бесконечную милость Отца. Мы должны охотно брать на себя все последствия греха, страдая, пока он не прощен. Понять такое могут только дети Отца. Для других это просто непостижимо. Но если они добропорядочные люди, то рано или поздно начнут молиться: благодарю Тебя, Господи, за то, что я не таков, как другие люди. Или их постигнет всеобщее разочарование. Поэтому так длинна была исповедь Иисуса! Поэтому сопричастные ему распознаются только по милосердию. Поэтому у них и совершенно иная мораль, не свойственная всем прочим религиям. Они ведь не способны проклинать.
Позже Иоанн выразил свое впечатление от этого события словами: «Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира». Он имел в виду того, кто принимал крещение, склонившись под тяжестью греха всего мира и устыдившись пред Отцом за весь мир, не делая никаких различий. Иоанн не мог припомнить ни одного греха, совиновником которого Иисус не ощущал бы себя. Поэтому и нет ни одного грешника, который бы не встретил в нем безграничного сочувствия.
Приняв на себя смиренно весь грех, он нашел путь к сердцу Отца. Когда прежде люди искали пути к Богу, они становились унылыми, отвернувшимися от мира святошами, высокомерными и недостижимыми для непосвященных. Иисус же нес на себе грех и достигал самого искреннего единения с грешниками. Стыдясь жалкого существования людей, забывших Бога и извративших свою жизнь, и взяв ответственность за это целиком на себя, он искал прощения Отца для всех своих собратьев. Такая позиция завоевывает сердце Отца, ибо она основана на истине. Чрезмерная бравада своей порядочностью внушает опасения, а стыд и раскаяние располагают к себе. Устыдившийся греха человечества способен прощать и любой грех. Ведь он же взял этот грех на себя.
Вот тогда Отец и Сын воссоединились. Сын стал для мира источником прощения и спасения. От него должны были потянуться в мир те невидимые нити, которые вновь соединили бы человечество с Отцом. Иисус хотел быть не бесплодным праведником, а средоточием жизни мира.
Тридцатилетние поиски правильного пути увенчались успехом, который стал явно неожиданным даже для самого Иисуса. Отныне он знал, что шел верной дорогой. После омовения в Иордане обоим стало ясно, что Иисус действительно любимый сын. Он истинно угоден Богу.
Ощущавшаяся Иоанном милость Божья достигла своей полноты в Иисусе. То, чего Иоанн страстно желал сам, чего ждал и о чем пророчествовал, теперь исполнилось. Бывали времена, когда единственно достижимым представлялось обретение в упорной борьбе чувства покоя, и это уже восхвалялось. Наверное, потому, что другого было не дано. Но к членам Иоанновой общины явно пришла Божья сила, внося ясность в их жизнь и облегчая душевные переживания.
