ко мне? – вдруг спросила Мессалина.
– Когда хочешь. Сегодня ночью ты примешь меня?
– Хорошо, сегодня ночью. Между дворцом Тиберия, в котором ты живешь, и…
– Это ли дворец для владыки Римской империи! Тиберий всегда был скрягой. Вот я построю дворец, достойный императора! – воскликнул Калигула, но тут же добавил извиняющимся тоном: – Прости, что перебил тебя. Продолжай!
– Так вот, между дворцом Тиберия, в котором ты живешь, и домом Августа, который занимаем мы, есть тайный подземный ход. В дворцовом саду одна дверца всегда закрыта. Она ведет к портику, находящемуся за Палатинским храмом. Оттуда ты сможешь выйти прямо к нашему дому.
– Прекрасно. Я возьму у мажордома ключи от этой дверцы…
– …и ровно в полночь окажешься в объятиях, которые давно ожидают тебя…
– …и в которые я брошусь, чтобы всю ночь целовать мою восхитительную тетушку!
Они снова замолчали.
Вскоре Калигула, у которого от неудобного положения уже затекли руки, выпрямился и, прощаясь с Мессалиной, произнес вполголоса:
– До полуночи. – И громко добавил: – Прощай, моя уважаемая тетя, и да будут боги благосклонны к тебе!
– Прощай, божественный Гай! – сказала Мессалина так, чтобы ее слышали окружающие, – славы и здоровья тебе, надежда империи! – И, не удержавшись, чуть слышно добавила: – Остерегайся ревнивого ока Эннии Невии.
Калигула сделал презрительный жест, поклонился Мессалине и стал подниматься по лестнице, вновь поприветствовал супругу Ацеррония Прокула и жен еще нескольких сенаторов, дружески пожал руку Гнею Домицию Агенобарбу и наконец задержался около Фабия Персика, который все предыдущее время мрачно наблюдал за Калигулой и Мессалиной. Но, по мере того как император приближался к нему, морщины на лице старого подхалима постепенно разглаживались. Вскоре у него появилось выражение испуга, быстро сменившееся его обычной слащавой улыбкой.
– Сальве, божественный император Гай Цезарь Август! – заискивающе произнес Персик, когда Калигула подошел к нему.
– Сальве, Персик, самый богатый человек моей империи.
– О, что ты! Не верь. Не верь слухам.
– На днях я загляну в твой кошелек!
– О Цезарь! Владыка Рима! Владыка всего мира! Ты же знаешь… все скромное состояние и вся скудная кровь твоего преданного слуги Павла Фабия Персика принадлежат тебе.
– Благодарю тебя за эти слова, мой добрый Персик! – удовлетворенно проговорил Калигула и, на прощанье пожав руку ростовщика, вышел из ложи.
В то же мгновение Персик выпрямился и с выражением превосходства на лице оглядел патрициев.
Император же направился к подиуму, но почти сразу натолкнулся на смертельно бледную, обессиленно прислонившуюся к мраморной стене коридора Эннию Невию.
– Что случилось? Что с тобой? – нахмурившись, спросил Калигула.
– Я… несчастнейшая из женщин, – с трудом выговорила
