в Святом Писании, что божественный учитель ходил из города в город и ужинал со своими учениками. Узоры, которые отшельники вышивают на ткани своей веры, столь же нежны, сколь и великолепны: мирское же прикосновение может заставить цвета поблекнуть. Вот отчего Пафнутий избегал заходить в города, опасаясь, как бы его сердце не смягчилось при виде людей.
Он шел по безлюдным дорогам. По вечерам, когда легкий ветерок, лаская ветви тамарисков, заставлял их шелестеть, он, содрогаясь, надвигал куколь на глаза, чтобы не видеть окружающей красоты. После шести дней ходьбы он пришел в место, называемое Сильсиле. Река там течет по узкой долине, которую окаймляет двойная цепь гранитных гор. Именно там египтяне во времена, когда поклонялись демонам, высекали своих идолов.
Пафнутий увидел там огромную голову Сфинкса, еще не отделенную от скалы. Страшась, что в ней заключена некая дьявольская сила, он перекрестился и произнес имя Иисуса, и тотчас же летучая мышь вылетела из одного уха зверя – Пафнутий понял, что он изгнал злого духа, гнездившегося в этой голове на протяжении нескольких веков. Набравшись решимости, он схватил большой камень и бросил в лицо идола. И тогда на загадочном лице Сфинкса отразилась такая глубокая грусть, что Пафнутий растрогался. В самом деле, выражение нечеловеческой боли, которым было отмечено это каменное лицо, растрогало бы самого бесчувственного человека. Вот почему Пафнутий сказал Сфинксу:
– О зверь, следуя примеру сатиров и кентавров, которых увидел в пустыне отец наш Антоний, признай божественную природу Иисуса Христа, и я благословлю тебя во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!
После этих слов розовый свет мелькнул в глазах Сфинкса, тяжелые веки его задрожали, и гранитные губы с трудом, как бы подражая голосу человека, вымолвили святое имя Иисуса Христа. Вот почему Пафнутий, простерши правую руку, благословил Сфинкса из Сильсиле.
Затем он продолжил путь. Когда долина расширилась, он увидел руины огромного города. Еще не разрушившиеся храмы поддерживались колоннами в виде идолов, и по попустительству Божию женские головы с коровьими рогами вперяли свой пристальный взгляд в Пафнутия; он побледнел. Так шел он семнадцать дней, питаясь лишь травами и ночуя в разрушенных дворцах, среди одичавших кошек и крыс фараона, к которым иногда присоединялись женщины с туловищами, заканчивающимися рыбьими хвостами. Но Пафнутий знал, что эти женщины – порождение преисподней, и отгонял их, осеняя себя крестным знамением.
На восемнадцатый день он увидел вдали от селений жалкую хижину из пальмовых листьев, наполовину занесенную песком, который принес ветер пустыни. Он подошел к ней в надежде, что там живет какой-нибудь набожный отшельник. Двери у хижины не было, и он увидел внутри кувшин, немного луковиц и ложе из сухих листьев.
– Вот обстановка, достойная аскета, – сказал он себе. – Обычно отшельники не уходят надолго из своей хижины. Я обязательно
