садах. Да расцветет она от моих забот, как благоуханная роза в твоем горнем Иерусалиме!
И всякий раз, увидев цветущее дерево или яркую птицу, думал он о Таис. Так, следуя по левому берегу реки, по плодородным и многолюдным местам, он за несколько дней добрался до Александрии, которую греки называли золотой и прекрасной. От рассвета минул уже час, когда с высоты холма Пафнутий увидел огромный город, над крышами которого поднимался розовый пар. Он остановился и, скрестив руки на груди, сказал себе:
– Так вот он, тот чудный край, где я был рожден во грехе, тот сладостный воздух, насыщенный пагубными ароматами, то полное неги море, где я слушал пение сирен! Вот моя земная колыбель, вот моя родина в миру! Цветущая колыбель, славная отчизна, как говорят люди! Дети твои, Александрия, любят тебя как мать, и я был зачат в твоем благодатном лоне. Но аскеты презирают природу, мистики пренебрегают видимостью, христиане видят свою земную родину местом изгнания, монахи бегут от мира. Я отвратил сердце свое от любви твоей, Александрия. Я ненавижу тебя! Я ненавижу тебя за твое богатство, ученость, за кротость и красоту. Будь проклят ты, храм демонов! Бесстыдное ложе язычников, зловонная плоть ариан[6], будь же ты проклята! А ты, крылатый сын Неба, приведший отца нашего, святого отшельника Антония, из глубин пустыни в эту твердыню язычества, дабы укрепить веру исповедников и стойкость мучеников, ты, прекрасный ангел Господень, незримое дитя, первое дыхание Бога, лети предо мной и разгони своими благоуханными крыльями пагубный воздух, который мне придется вдыхать средь темных владык века!
Так сказал он и продолжил свой путь. Пафнутий вошел в город через ворота Солнца. Эти каменные ворота гордо возвышались над городом. Нищие, укрывшиеся в их тени, предлагали прохожим лимоны и фиги или, стеная, просили милостыню.
Старуха в лохмотьях, стоявшая на коленях, ухватилась за край власяницы монаха, поцеловала ее и сказала:
– Раб Господень, благослови меня, чтобы и Господь меня благословил. Я много страдала в этом мире – хочу вкусить всех радостей в мире ином. Ты послан Богом, о святой человек, вот почему пыль с ног твоих драгоценнее золота.
– Хвала Господу! – сказал Пафнутий.
И он начертал рукой знак искупления над головой старой женщины.
Но едва лишь прошел он двадцать шагов по улице, как ватага ребятишек закричала, свища и бросая в него камни:
– Противный монах! Он чернее бабуина, и борода у него длиннее, чем у козла. Он бездельник! Почему его не повесят в каком-нибудь саду, как Приапа[7], чтобы он стал пугалом для птиц? Да нет, он может наслать град на цветущий миндаль! Он приносит несчастье. Пусть этого монаха распнут! Пусть его распнут!
И камни градом посыпались на него под эти крики.
– Господи! Благослови этих детей, – пробормотал Пафнутий.
Он продолжил свой путь, размышляя так: «Я почитаю эту старую женщину и презираю этих детей. Значит,
Ариане – последователи арианства, раннего христианского учения, утверждавшего неединосущность Бога Сына с Богом Отцом.
Приап – в греческой мифологии бог садов и полей, покровитель коз, овец, виноделия. Позднее стал считаться покровителем сладострастия и чувственных наслаждений.
