мне безразлично, думаешь ты так или иначе. И как бы я мог любить тебя или ненавидеть? И отвращение, и симпатия одинаково недостойны мудреца. Но поскольку ты меня спрашиваешь, я тебе отвечу, что зовут меня Тимокл и родился я на Косе у родителей, разбогатевших торговлей. Мой отец снаряжал корабли. Мудрость его очень напоминала мудрость Александра, которого прозвали Великим, но она была более гибкой. Можно сказать, он был человек слабый. У меня было двое братьев, которые пошли по его стопам. Мне же была любезна мудрость. Отец принудил моего старшего брата жениться на карианке по имени Тимесса, которая настолько ему не нравилась, что он не мог пребывать рядом с нею, не впадая в глубокое уныние. А меж тем Тимесса внушила моему младшему брату преступную любовь к ней, и эта любовь вскоре превратилась в пагубную страсть. Карианке же оба они были одинаково противны. Она любила одного флейтиста и принимала его по ночам в своей спальне. Однажды утром он забыл там венок, который обычно надевал во время празднеств. Мои братья, найдя этот венок, поклялись убить флейтиста и на следующий же день засекли его хлыстом до смерти, невзирая на его мольбы и слезы. Моя невестка была в таком отчаянии, что утратила разум, и трое этих несчастных, подобно диким зверям, в безумстве выбегали на берега Коса и выли, как волки, не смея поднять глаз, сопровождаемые насмешливыми криками детей, бросавших в них ракушки. Они умерли, и мой отец сам похоронил их. Вскоре после этого он отказался принимать пищу и умер от голода, хотя был настолько богат, что мог скупить все мясо и фрукты на всех базарах Азии. Он был в отчаянии от того, что оставляет богатство мне. Я же потратил его на путешествия. Ездил по Италии, Греции и Африке, но не встретил там ни мудрых, ни счастливых людей. Я изучал философию в Афинах и Александрии и был оглушен неистовыми спорами. Наконец я добрался до Индии и увидел на берегу Ганга обнаженного человека, который сидел там неподвижно вот уже тридцать лет. Лианы обвили его иссохшее тело, и птицы свили гнезда в его волосах. Однако он был жив. Увидев его, я вспомнил Тимессу, флейтиста, моих братьев и отца и понял, в чем мудрость этого индуса. «Люди, – сказал я себе, – страдают потому, что лишены того, что кажется им благом, или боятся это благо потерять, или же им приходится терпеть то, что они считают злом. Избавьтесь от подобных убеждений, и вы обретете счастье». Вот почему я принял решение ничто не считать благом, отрешиться от земных удовольствий и жить в одиночестве и безмятежности подобно тому индусу.
Пафнутий со вниманием выслушал рассказ старца.
– Тимокл Косский, – ответил он, – признаю, что слова твои не лишены смысла. В самом деле, мудро пренебрегать благами этого мира. Но неразумно пренебрегать также и благами вечными, подвергая себя гневу Господнему. Я скорблю о твоем невежестве и хочу преподать тебе истину, чтобы ты узнал, что Бог существует в трех ипостасях, и покорился Ему, как дитя покорно воле своего отца.
Но Тимокл прервал его:
– Остерегись, незнакомец, излагать мне свое учение и даже не мысли принудить