убийстве Государя. Настроение было уже тогда такое, что этого события все ждали, но впечатление было все-таки сильное и тяжелое.
На этих же днях зашел к нам Шанявский, оригинальная личность, товарищ Кутайсова по Лицею, служивший при Приамурском и Туркестанском генерал-губернаторах, страстный путешественник, исколесивший весь свет. Уже после 40 лет он поступил в Военно-медицинскую Академию, кончил ее и перед революцией был ассистентом профессора Сиротинина. В Дании он существовал уроками и в свободное время делал громадные прогулки. И к нам он пришел из Копенгагена пешком.
1-го июля я видел в Копенгагене датчанина Сальтофта, художника, работавшего в России в Датском Красном Кресте и часто приезжавшего в Данию. Несколько месяцев тому назад он утверждал, что генерал Потапов, генерал-квартирмейстер Генерального штаба, и другие генералы, работавшие с большевиками, только этим и спасли наше офицерство от поголовного истребления. Теперь он привез известие, что через две недели в России будет вновь монархия.
12 июля Любович рассказал мне, как Варбург и Бокельман (бывший владелец банка Юнкера) обратились к Каменке и инженеру Плотникову с вопросом об условиях, на коих было бы возможно примирение русских торгово-промышленных кругов с немцами. Ответ был, что для этого необходим разрыв немцев с большевиками, отказ от Брест-Литовского мира и восстановление России в прежних границах.
Видели мы у Островских высланную из России германскую подданную, родившуюся в Москве и православную. Из Германии ей было разрешено выехать в Данию, ибо она ненавидела немцев и жить с ними не могла. А наряду с этим, в Хорнбеке нам вновь рассказывали про кутежи в Стокгольме наших соотечественников, на этот раз Л.Ф. Давыдова и Арсения Карагеоргиевича – хорошая публика.
1-го августа нам протелефонировали про убийство Государя и всей царской семьи. Сряду стали мы готовить траур, и 2-го поехали в Копенгаген на панихиду по ним. Были король и все принцы, но не было никого из представителей правительства – ни Скавениуса, ни Цале, хотя все иностранные дипломатические представители были. Датчане уже начали тогда вести кое-какие торговые переговоры с большевиками и очень не хотели их прерывать. Русская колония собралась почти вся целиком, и увидели мы даже многих, называвших себя республиканцами. Перед панихидой я гулял с Потоцким перед церковью, мимо ее ворот, в которых с вензелей Александра III и Марии Федоровны, строителей церкви, были сразу после революции, еще Февральской, по совместному решению Мейендорфа и Щелкунова спилены короны. Случай этот вызвал тогда общее негодование, но реагировать против него почти никто не решился, хотя даже среди датчан было много недовольных: старую Государыню Kaiserinde Dagmar в стране очень любили, и не понимали, почему падение режима должно повлечь за собой уничтожение всех воспоминаний и о ней, и о покойном Государе.
8-го августа было собрание учредителей Русского общества для утверждения его устава. Собралось 33 лица. Центром споров явился
