торчащие уши нетрудовых доходов можно было загреметь в места не столь отдаленные с конфискацией всего имущества. Да и бабушка, хоть и детдомовская, но явно сельского происхождения, признавала только свои огурчики, яйца и колбаску, а с весны по осень дня не могла прожить, чтоб не постоять в огороде кверху задом. И вот однажды дедушка приезжает домой и говорит, что был у него начальник управления социальной помощи малообеспеченным семьям, так вот начальник этот считает, что Валя должна прийти к нему с документами. Валя пришла, и в итоге Галю и Риту включили в список учеников, получающих в школе бесплатное питание. Галя спокойно хлебала молочный суп с лапшой, сидя за одним столом с малообеспеченными детьми, а с Ритой случилась истерика, когда она поняла, в какой список попала. А поняла она это с помощью подружки Маши Дахно, которая ей доходчиво объяснила, что за «бесплатным» столом едят только нищие – вон тот тупой урод, сын уборщицы, и вон та дурочка, дочка облезлой училки математики, матери-одиночки, и хата их вот-вот развалится. О том, что муж училки математики погиб в афганском конфликте, Маша не заикнулась, хотя осведомлена была об этом не хуже, чем ее мама, технолог швейного производства и супруга профессора Дахно. По правде говоря, Машкин отец был не доктором, а только кандидатом наук, но занимал должность профессора на кафедре дерматовенерологии медицинского института. Был он сравнительно молод для такой должности, чуть за сорок, но пронырлив. Супруга, Людмила Ивановна, коренная люботинка, в ту пору работала на фабрике по пошиву верхней одежды. Машу она родила в тридцать девять, это был ее первый брак, а у супруга второй. Она была дамой неприветливой, сама себе на уме, отличалась истовой набожностью, чтила все православные праздники и придерживалась всех постов. Придерживалась рьяно – в пост на базаре могла разнести в пух и прах любого за покупку продукта, в данный момент недозволенного к употреблению. Активничала в местной церкви, завела себе личного исповедника и регулярно ездила к нему за триста километров, о чем уведомляла всех, кому не лень было слушать. Дружили Дахно исключительно с верующими, а снимая трубку домашнего телефона, Людмила Ивановна вместо «алло» говорила: «Дом профессора Дахно».
Так вот – Рита выслушала мнение подружки о бесплатных обедах и помчалась домой. Дома она долго плакала и кричала, что никогда с нищими за один стол не сядет. Утром она потребовала деньги на завтрак, но денег ей никто не дал, а бабушка сунула в портфель бутерброды. Те так и вернулись домой нетронутыми – не будет она их есть, да еще на виду у всего класса! Маша бутерброды не приносит, и она не будет. И лучше умрет от голода. (На самом деле Маше каждый день заворачивали бутерброды, но она прятала их на дно портфеля, чтоб никто не увидел, и съедала тайком в укромном уголке. Была еще одна странность у Маши: она ненавидела резинки для волос, а девочек с такими резинками презирала. Рита резинки эти тоже стала презирать).
Дедушка, видя такое дело, попросил всех выйти из комнаты и плотно закрыл дверь. В тот вечер он много чего рассказал
