врачи, что годами она принимала горстями лекарства от депрессии, болей в суставах, бессонницы. Все это, однако, не помешало ей выучиться на журналиста, стать заметным литературным критиком. В последние годы отношения между женщинами ухудшились. Валентина Ивановна, некогда прославившаяся киносценариями о комсомольских стройках, ушла с головой в общественную работу. Взялась пробивать проект жилищного кооператива для членов Союза писателей. Преследовала две цели: во-первых, реже бывать дома; во-вторых, обрести просторную жилплощадь, в которой не делила бы с Лялей спальню и рабочее место. Беспомощность, проявляющуюся в отношениях с дочерью, Валентина Ивановна компенсировала бурной деятельностью. Ее властность и напористость, умение завязывать нужные знакомства принесли плоды: Моссовет утвердил проект восьмиэтажного кооперативного дома под соответствующим названием – «Литератор». Участок под строительство застолбили в небольшой рощице на улице Черняховского. Из доверенных пайщиков Валентина Ивановна сколотила правление ЖСК, единогласно избравшее ее председателем. Началась стройка.
Оглядываясь назад во времени, кажется, что сама судьба благоволила ко мне. Недавно я стал проводить сеансы психотерапии с применением газовой смеси закиси азота с кислородом. Ляля, живо интересующаяся новинками медицины, прослышала о веселящем газе и пожелала испробовать его действие на себе. Валентина Ивановна незамедлительно организовала консультацию у профессора Орлова. По его просьбе я провел пробную процедуру. Подышав закисью азота, Ляля повеселела и заметила, что боли в суставах поутихли. На следующий день мне в больницу позвонила Валентина Ивановна, сообщила, что дочь поверила в «метод», но категорически отказывается от госпитализации. Нельзя ли провести лечение на дому, приватно?
Как на дому, это же наркоз! Пусть поверхностный наркоз, но все же. Да и где взять наркозный аппарат, не из больницы же каждый раз на себе таскать. Вот если удастся договориться с руководством клиники провести курс лечения амбулаторно…
Валентина Ивановна договорилась, и два члена кооператива, владельцы автомобилей, поочередно возили Лялю на процедуры. А вот рекомендованную профессором психотерапию пришлось проводить на дому. Я был далек от мысли, что Лялю удастся избавить от всех недугов, но аутогенная тренировка и беседы, направленные на коррекцию поведения, вкупе с ингаляцией закисью азота помогли ей справляться с колебаниями настроения и разрядили атмосферу в доме. Лялю словно подменили, она вновь включилась в работу, созванивалась с редакторами.
Вскоре я стал своим человеком в доме, женщины обращались ко мне на «ты», приглашали отобедать. Валентина Ивановна, с радостью наблюдая улучшение в состоянии дочери, как-то заметила, как было бы хорошо, если бы мы жили по соседству.
Конечно, хорошо. После развода с женой я снимал квартиру на окраине Москвы. На работу добирался тремя видами транспорта. Да и накладно было: за съемное жилье отдавал треть зарплаты. Неужели Валентина Ивановна задумала выделить мне квартиру в «Литераторе»? Но как ей это удастся?
Когда на очередном заседании правления
