рукам-то по рукам. Но…
– Что «но»? За сущие ведь копейки… И паспорт не требую! – Подмигнув, домовладелица залпом опрокинула в себя чашку чая, словно и не кипяток это, а бокал вина.
– Но ведь Муравкины вам до конца года заплатили!
– Ну и что? Я вам их контракт покажу. Черным по белому…
«Фиолетовым по пожелтевшему, – подумала Сашенька, – ну да не в том суть». Юридически домовладелица была права. В случае досрочного расторжения контракта по инициативе нанимателя деньги ему не возвращались.
– Теперь ваша душенька спокойна?
– Да! – Сашенька сделала глоток восхитительного кожаного[16] чая.
– Слава богу!
– Хотя нет…
– Да что ж такое, голуба моя?
– Дорого!
«Если от убытков не отвертеться, уменьши их насколько возможно!» – с таким девизом вели свои дела Сашенькины батюшка и дедушка.
– С ума сошли? За такие деньги в иной гостинице нумер на ночь не снять! А у меня сразу тридцать ночей! А в октябре и декабре тридцать одна! По рукам?
– Если половину уступите… – Сашенька спокойно потягивала чаек.
Поликсена Георгиевна задумалась, потом, махнув рукой, сделала встречное предложение:
– Ладно! Спущу до семи, но плату спрошу за полгода вперед!
Сорок два рубля? Ну уж нет! Таких денег задумка не стоила.
– Ни вашим ни нашим! – встала Сашенька. – Сойдемся на восьми, но плачу пока за месяц.
– Ваша взяла! – Живолупова решилась.
Эх, недодумалась Сашенька разменять полученные «катеньки». Глаза у Поликсены Георгиевны от сотенной огнем вспыхнули. Снова предложила оплатить за полгода вперед, пусть даже по шесть. Тарусова вежливо отказала.
Мысленно пообещав себе, что несговорчивая княгиня у ней еще попляшет, Живолупова надолго пропала в соседней комнате (заработанное прятала столь далеко, что, случись пожар, неминуемо бы сгорело), а сдачу принесла чем попало. Мятые пятерки, досрочные купоны[17], кучка меди, кучка серебра.
Вручила ключ и крикнула Кутузова, чтобы проводил.
Отпустив дворника, Сашенька приступила к исполнению плана. Осторожно выскользнула из квартиры, дошла до извозчика, которому приказала дожидаться за углом, и достала из экипажа завернутое в тонкую бумагу старое свое барежевое платье[18]. Обратной дорогой оглянулась – Резная казалась пустынной, лишь где-то в ее окончании дожидался седоков еще один извозчик да прохаживался взад-вперед уличный разносчик. Вот глупец, кому он здесь пирожки свои продаст? Глухомань!
Открыв скрипучий шкап, Александра Ильинична засунула платье в самый дальний угол самой верхней полки и пошла за дворником.
Кутузов осмотрел «находку» единственным глазом, на вопрос, не Марусино ли, чистосердечно признался:
– Мы теток не разглядываем.
То есть привезенного по суше.
Досрочные купоны процентных обязательств обращались наравне с ассигнациями.
Ткань из шелковых нитей. Очень дорогая в начале XIX века, во второй половине стала доступной всем слоям населения, потому что для изготовления барежа стали использовать не полноценную шелковую нить, а отходы шелкопрядения.
