научил меня одной фразе, даже заклинанию. Это заклинание он применял каждый раз, когда понимал, что количество прикладываемого усилия никак не соответствует результату. Эта фраза – приговор. Под этим грифом любая вещь или схема делаются бесполезными настолько, что недостойны больше никакого осмысления. Теперь каждый раз, когда меня посещает неловкая догадка о несуразности всего происходящего, ну, например, когда я еду под Джорджа Майкла по просёлочной дороге на машине, гружённой пустыми пятилитровыми бутылками, мне является мой личный супергерой – дядюшка Коршун. Он цедит сквозь зубы своё любимое: «Суходроч левой рукой». Это почти метафизический термин, закрепляющий за вещью её полную и абсолютную ненужность, онтологическую неукоренённость. И вот что-то такое сейчас крутилось на языке…
Мы остановились возле берега.
– Я пока делом занят, кассету высуни. Это дядьёв моих, – буркнул Боцман и стал выбираться.
Вот, не я один люблю своего дядю.
Боцман скинул плащ и зашевелился, отцепляя бутылки с багажника. Через несколько минут перед нами стоял настоящий плот, собранный исключительно из пластиковых пятилитрух. Чудеса.
– Ну что, поехали? – спросил Сантьяго.
– Встать на перекличку, – прохрипел Боцман, взвалил на себя конструкцию и побрёл к воде.
11:35
– Эй, Боцман! – крикнул ему вслед Сантьяго. – Ты как вообще, умеешь править этим своим судном-то? Ты на нем плавал?
– Ходил, – буркнул себе под нос Боцман.
– Куда ты там ходил?
– Боцманы не плавают, а ходят. Я – Боцман.
Я снова посмотрел на здоровенный плот, собранный исключительно из пятилитрух. Боцман суетливо тащил его к воде. Пару раз он запнулся и чуть не грохнулся. Гера задумчиво чесал бороду, Нат, как обычно, любовался природой, а Сантьяго горел от нетерпения, поэтому семенил за Боцманом.
Я перерезал путь Сантьяго и, приблизившись к нему вплотную, сказал:
– Сеня, мы так не договаривались.
Он остановился.
– Я на этом говне не поплыву. Это фарш, это ж какие-то психоделические очумелые ручки. Давайте найдём кого-то с нормальной лодкой.
Боцман тем временем дотащил плот к самому краю воды.
– Дорогой мой, мы туда и обратно, – добродушно ответил Сантьяго, махнув в сторону домика дядюшки Коршуна, – дольше обсуждаем.
– Сантьяго, ты не падал? Это же груда мусора. Ты смотри, какое течение! Рыжий сегодня нас ротанам скормит.
Сантьяго посмотрел в сторону Ильменки так, как смотрят на какое-нибудь досадное недоразумение, вроде разлитого на пол пива.
– Да перестань. Нас там ждут! Всем хочется музыки.
– Да мне плевать.
– Столько людей хотят Солнцестояния, что за саботаж?
– Да мне срать просто.
– Совсем
