Марию, заговорил:
– Мария, остановись! Нам надобно поговорить!
Судьба их вела навстречу друг к другу. Сердце её забилось. С ней хочет поговорить её избранник! Она остановилась и смущённо глядит на Иисуса. Сердце стучит не как обычно. Она чувствует, как краска прильнула к лицу. Едва живая, она тихо произнесла:
– Слушаю тебя, Иисус.
– Мария. Ты мен безумно нравишься. Мы должны с тобой обязательно встретиться и поговорить.
Недолго размышляла Мария, которая также горела страстным желанием и мечтала о первой встрече с ним. Ей словно кто-то нашёптывал на ухо: … это твоя судьба, и ты её не минуешь.
– Приходи сегодня вечером в мою комнату. Ты знаешь где. На втором этаже, под скинией. Двери оставлю не запертыми.
Вспыхнул Иисус маковым цветом. Только и смог тихо произнести:
– Обязательно приду. Жди меня.
Они разошлись, каждый по своим делам, которых в этот день было великое множество.
Приезд царя Ирода всколыхнул собравшийся народ, который, по большому счёту, его не любил и даже ненавидел несмотря на то, что он сделал много дел для его же блага. Неприязнь к его рьяным помощникам и прихлебателям привела и в этот день к печальным последствиям. Двое зелотов были убиты римскими секариями. Сотня переодетых легионеров хорошо знала свои обязанности.
Вмешательства суровых, стоящих неподалёку легионеров, не потребовалось. Эти двое, находясь среди толпы, призывали к мятежу, чтобы освободить народ Израиля от ига захватчиков. Но попытка почти мгновенно была пресечена безжалостными действиями римлян. Надо заметить, что лично сам Иосиф Кайофа побаивался бунта, а ещё хуже, вооружённого восстания, боясь потерять уважение и надежды тех, кто выдвинул его на такую ответственную должность, как потерявшего умение влиять и усмирять людей. Боялся потерять и положение, и власть свою, и власть имущих. Весть об убийствах воспринял без особого расстройства. Иначе невозможно усмирить.
– Так надобно Яхве, – говорит он собравшимся к ужину именитым гостям.
Весь оставшийся вечер Мария двигалась, словно летая на крыльях. Порой её захлёстывали чувства, мешая трезво размышлять. Ей казалось, что все вокруг видят её счастье и смотрят на неё особым взглядом, не как ранее.
Образ Пандоры ушёл куда-то на самое дно памяти, в недра её Гадеса, и больше не появлялся, словно его и не существовало. Она жила предстоящей встречей и почти постоянно видела Миху перед своими глазами. Ей не хотелось прогонять внутреннее видение, даже тогда, когда занималась делами. Придя в свою комнату, она живо прибралась в ней, разложив вещи и посуду по местам. Взглянув в окошко, увидела, как закатывающееся солнце расплёскивает на полнеба багряный закат. Зажгла свечи.
«Ну вот, день закончился, – подумалось ей, – буду ожидать прихода Иисуса».
Минуты томительного
