в поля, где трава тянется вверх. Уложить велосипед на отдых, сесть рядом и говорить с облаками. В эти минуты словно жду, что земная ось наклонится и Боженька отсыпет алмазов со своей огромной ладони. И алмазы эти будут счастьем, в котором мир сотворён для двоих – меня и Альфреда. Или меня и Бейриса. И мне становится странно и тяжело от того, как всё сложно придумано. Быть вместе: кажется, ничего нет проще. Протяни другому руку, сожми его ладонь и шагай рядом. Но дорога к счастью вся в ухабах. На ней всегда жёны, любовницы, чужие обязательства, неотданные долги. Сложись судьба иначе, на месте жены Бейриса могла оказаться я. И управлять его двухэтажным домом, и провожать на работу по утрам, и без страха слышать его голос в телефоне. Я хороший человек, я женственна и жертвенна, но Бейрис – не со мной. Что же ты так, Господи?
Наверное, наши судьбы пишут за нас другие. Иногда думаю, что где-то на планете бродит папа. Он до сих пор любит и ждёт, надо его лишь найти. Папа меня поцелует, а потом долго будет слушать, как я тосковала все эти годы. Слушать и молча утешать, нежно поглаживая мои волосы, запутанные осенним ветром. А когда над Землёй опустится ночь, мы возьмёмся за руки и побредем сквозь поля на дальний огонёк. И огонёк окажется костром у беседки, за которой зияет тёмная пропасть. Но по её глухому и доброму дыханию мы поймём, что это море, мирно отдыхающее от сует дневных.
Над костром будет крутить вертел мама, а там будет утка, фаршированная яблоками. И мама удивится: "где вы пропадали?". Мы обнимемся втроём и будем слушать, о чём шепчут невидимые сонные волны. В эту тихую ночь никто меня не обвинит, не скажет грубости. Как часто мы выносим скорый приговор, как легко клеим ярлыки: "алкоголик", "проститутка", "подонок". И ленимся дать себе малейшую душевную работу, а она в том, чтобы понять другого. Я хороший человек, а если кто-то и скажет, что делала гадости, то к этому вели гадкие люди, измены любимых, сотни необходимостей. Лишь мудрый и добрый способен меня понять, не вынося приговора. Мой милый папа, ты такой.
Мама пригласит нас в беседку, где на белой скатерти расставлена посуда и горят свечи. Разрежет утку огромным стальным ножом и мы сядем за стол. Луна будет освещать призрачную серость облаков, а порывы тёплого бриза будут ласково касаться наших щёк. А потом в темноте чуть слышно зашуршит песок и вдруг появятся две моих сестры, сияя улыбками. И с ними бабушка, конечно. Маминого угощения хватит на всех.
Мама – высокая брюнетка в узком чёрном платье и красных сапожках. Строгая и боевая, как все латгинки. Она всегда держит голову высоко. Будет распоряжаться застольем и подкладывать новые куски, а бабушка будет её хвалить. Папа – скромный и молчаливый, но под пиджаком я угадаю массивные бицепсы. Мой папа крут во всём. Мы будем долго сидеть у невидимой морской бездны, мечтая о том, что случится завтра. Рассказывать, шептаться, радоваться. И я вдруг пойму, что мне всего 5 лет. А когда свечи догорят, мама деловито скажет: "пора домой"…
…Вечер, надо идти к мужу, в салоне пусто, а во дворе кричит кот. Когда-нибудь я выясню биографии
