и пепла.
– Хватит! – выкрикиваю я и протягиваю руки к дымовому столбу, который совсем недавно был моим братом.
Пепел обретает форму, снова превращаясь в тень. Она окутывает меня мраком и вновь погружает в воспоминания. Папа, который возвращается домой полуживым. Грядущий призыв Килорна. Сломанная рука Гизы. Всё это сливается, превращаясь в мешанину нестерпимо ярких красок, от которых больно глазам. «Что-то тут не так». Воспоминания движутся в прошлое, как будто я прокручиваю собственную жизнь задом наперед. Вот те события, которые я никак не могу помнить: я учусь говорить, ходить, братья передают меня с рук на руки, а мама сердится…
Это невозможно.
– Невозможно, – говорит тень.
Голос такой резкий, что у меня, кажется, сейчас расколется череп. Я падаю на колени, ударившись о бетон.
И тут они все пропадают. Мои братья, родители, сестра, мои воспоминания, мои кошмары… их больше нет. Вокруг – бетон и стальные прутья. Это клетка.
Я с трудом поднимаюсь на ноги, одной рукой держась за ноющую голову. Постепенно всё вокруг обретает ясность. Из-за прутьев на меня смотрит женщина. На голове у нее сверкает корона.
– Я бы поклонилась, но, боюсь, упаду, – говорю я королеве Эларе и немедленно жалею о своих словах.
Она же Серебряная, к ней нельзя обращаться таким тоном. Она может посадить меня в колодки, лишить рационок, наказать всю мою семью. «Нет, – думаю я, чувствуя, как растет ужас. – Она королева. Она может просто убить меня. Убить нас всех».
Но Элара, кажется, не обиделась. Она вдруг усмехается. Встретившись с ней взглядом, я ощущаю дурноту… и складываюсь пополам.
– Все-таки поклонилась, – мурлычет она, наслаждаясь моей болью.
Сдерживая тошноту, я протягиваю руку, чтобы схватиться за решетку. Мои пальцы цепляются за холодное железо.
– Что вы со мной делаете?
– В общем, ничего. Но… – Она протягивает руку через прутья и касается моего виска. Боль под ее пальцем усиливается, и я валюсь на решетку, едва не теряя сознание. – Это чтобы ты не вздумала сделать какую-нибудь глупость.
Глаза щиплет от слез, но я их смахиваю.
– Типа, встать на ноги? – отрывисто спрашиваю я.
От боли я почти потеряла способность думать, не говоря уж о том, чтобы вести себя вежливо, но тем не менее мне удается сдержать поток ругательств. «Ради всего святого, Мэра Бэрроу, придержи язык».
– Типа, ударить кого-нибудь током.
Боль отступает, и мне удается доползти до металлической скамейки. Когда я прижимаюсь головой к холодной каменной стене, до меня доходят слова королевы. «Ударить током».
В моей голове разрозненными кусочками мелькает воспоминание. Эванжелина, щит из молний, искры – и я. «Это невозможно».
– Ты не Серебряная. Твои родители – Красные, ты – Красная, и у тебя красная кровь, – бормочет
