подтянул поближе к животу острые коленки, уткнулся лбом и тихонько завыл от боли и жгучей обиды…
А ранним утром, когда в мутном молоке рассвета можно уже и щербинки на кирпичах разглядеть, мощно грохнуло внутри крепости. Тут же заметались от стены к стене заполошные вопли, захлопали, словно двери бесчисленные, винтовочные выстрелы, затявкали злобно автоматы, захлёбываясь очередями… Басовито и авторитетно вывел длинную строчку тяжёлый пулемёт с вышки и на этой ноте бедлам закончился. Воняло сгоревшим порохом и отработанной взрывчаткой, ветерок таскал и раскидывал седые космы дыма, орал кто-то нестерпимо-высоким голосом, выводя одну, бесконечную, пронзительную ноту. С негромким пистолетным хлопком закончилось и это. Робко вернулась в крепость сторожкая тишина, готовая в любую секунду вновь разразиться звуками взрывов и выстрелов. Иван не сделал даже попытки выбраться из угла. Рассудил: от него ничего не зависит – будет он сидеть, лежать или бежать. Хотя, когда рядом стреляют, умнее, всё-таки, лежать.
Через час, или около того, в клетку заглянула небритая, совершенно бандитская рожа с диким взглядом и длинным, уродливым шрамом во всю щёку. Глаза тёмные, волосы на голове чёрным ёжиком топорщатся, солью сверху слегка присыпаны. Нос мясистый, в голодный год троих прокормить хватит. Колоритный мужчина.
– О, мужики! Тут мясо лежит… не наше!
Здоровенный детина в чёрном бушлате на голое тело и потрёпанных, камуфляжных штанах, легко добыл щуплого Ивана из угла и поставил на ноги.
– Живой, гляди-ка! Ну и харя у тебя, дружок – смотреть страшно.
Наученный горьким опытом, Иван про его харю промолчал. Хотя и знатная, чего уж там, но остроумие тут не в ходу, сильно жизнь укорачивает. На себе проверено. Верзила вытянул из кожаного чехла на поясе нож с широким, мутным клинком и одним махом срезал с рук пленника верёвку. Судя по его недоуменному взгляду, руки Ивана остались на месте по чистой случайности.
– Вздумаешь побежать – пулемётчик с вышки завалит. Доходчиво?
– Предельно.
Иван почувствовал, что шевелить разбитыми губами и больно, и бесполезно – очень уж неряшливые слова получаются. Лучше совсем не лопотать без нужды. Ещё поймут неправильно… Пошатал грязным пальцем зубы и обнаружил – один за десну неуверенно держится. Ну, могло быть и хуже.
Они вышли из-за сарая и оказались прямо перед обрывом. На краю, вдоль среза, выстроились ломаной цепочкой восемь понурых, ободранных фигур. За спиной только небо и вольный ветер. Были бы крылья – лети без помех. С самого краешку – Лысый, в неизменном, засаленном платке. Захочешь, не спутаешь.
– Тебя эти в плен взяли? – мотнул головой здоровяк и Иван коротко кивнул в ответ.
– Считай, повезло тебе.
– Вы меня отпустите? – с робкой надеждой прошамкал Ваня и вздрогнул от ядрёного, мужского хохота. Ржали мужики, что держали под прицелом бывших его конвоиров.
– С какого перепугу? – удивлённо спросил шрамом
