личинок размазан по всей площади мертвой, опустошенной ими равнины. Приглядевшись, люди приходили в ужас от этого непристойного кишения… шранки шипели и выли, как безволосые кошки, прыгали, скреблись, совокуплялись, впивались в землю, превращая ее в помет.
Они ощутили это, закованные в железо, жестокие сыны Кепалора. Все они видели натиск Орды – видели и пережили его. Все они видели кошмарные, воющие мили, освещенные противоестественными огнями. Однако никто из них никогда не видывал Орду такой, какая она есть. Месяц за месяцем заползали они в тень незримого зверя, полагая сперва, что преследуют его, потом – что охотятся на него, на тварь, затаившуюся за дальними горами. И теперь они постигли всю безмерную глубину тщеславия своего господина и ту участь, на которую он обрек их всех. Вот почему Сибавуль те Нурвуль, прославленный своей выдержкой и хитростью, подъехал к южной стене Вреолета. Именно это хотел он бросить в лицо своим командирам, самому святому аспект-императору…
Свидетельство Зверя.
Это поняли все до единого человека. Они более не преследовали и не охотились. Они просто следовали – так голодные дети бредут за телегами, перегруженными провиантом, в надежде на то, что судьба улыбнется им. Даже когда они увидели, что шранки следят за ними. Это было заметно, чувствовалось, как ветерок, пробегавший по далеким пшеничным полям – понимаемое людьми искушение. Громовой кошачий концерт, по крайней мере, его визгливый передовой фронт, ослабел, дрогнул, a потом возобновился с удвоенной силой, когда бесчисленные твари рванулись к кепалорцам.
Всадники с трудом удерживали испуганных коней. Из глоток исторгались никому не слышные вопли, полные ужаса и мольбы. Некоторые даже проклинали глупую наглость своего блистательного господина. Однако Сибавуль, хотя и замечал, насколько сильный страх овладел ими, не обращал на подчиненных внимания. В полной невозмутимости он взирал на напиравшую Орду – с видом человека, подтвердившего справедливость своих убеждений.
Шранки выглядели единым целым, многоногой шкурой, топорщащейся щетинами конечностей, усыпанной воющими ртами, чешуями черных панцирей. Они бросились вперед как один, в числе настолько огромном, что двадцать три сотни кепалорцев казались брошенной в поток веткой. В потопе этом вот-вот поплывет и сама почва под ногами людей Ордалии; и сам Вреолет, отнюдь не скала, ожидающая волну, уже представлялся плотом, устремившимся навстречу погибели. Сибавуль ждал, не изменив выражения лица, не произнося ни слова. Несколько конных танов уже кричали на него. Несколько дюжин виндаугаменов – позорная горстка – бежали. Остальные кружили верхом на конях, готовые удариться в бегство. Нимбриканцы уперлись спинами в задние луки седел, опустили пики. Однако на их глазах шранки, мчавшиеся в первых рядах, остановились, повинуясь вдруг охватившему их необъяснимому ужасу. Многие из кепалорцев даже возвели глаза к небу, заподозрив, что это на выручку к ним явился сам святой аспект-император.
