представить, что из этого вышло! Я взлохматил пятерней слипшуюся массу, достал из рюкзака расческу и зачесал волосы назад, без пробора.
– С пробором не пойду! – сурово отчеканил я и косо посмотрел на приятеля.
Тот надулся.
Мы тихо выскользнули на улицу.
– Строгая у тебя мать, – пробурчал я, чтобы развеять нависшую, как тяжелая туча, тишину.
– Это тетка Глашка, отцова сестра. Чтоб ей пусто было. Матушка у меня тихая, она в приюте на Ильинке нянькой работает, сегодня в ночь дежурит, – деловито ответил Гришка.
Глава 6. Скрипка – опасный инструмент
Через десять минут я при полном параде стоял на углу Покровской и Осыпной. Рядом на земле пылился Гришкин картуз с одиноко поблескивающей копеечкой: как выразился Гришка, «на развод».
Стоял я на месте той самой «веселой козы», мимо которой в современном Нижнем не проходит ни один турист. Мне всегда казалось, что ей совсем не до веселья: попробуй повеселись, когда каждый кому не лень усаживается на тебя верхом и хватает за бронзовые натертые рога. Сегодня я ей особенно сочувствовал. Даже ощущал себя немного рогатым: все вокруг так и пялились. Неудивительно: со скрипкой, бледный до синевы, – вся кровь в пятки ушла – и с прической, как у Дракулы.
Знал бы отец, что его сын будет стоять с протянутой рукой на улице, – наверное, сгорел бы со стыда. А может, и понял бы: папа всегда все понимал. Иногда даже неловко было: промолчу о чем-нибудь важном, а он посмотрит прямо в глаза и сразу все поймет. Махнет легонечко головой – мол, не дрейфь, прорвемся, – а мне глаза хочется спрятать, как будто украл что.
Я не играл на скрипке со дня смерти отца, ни разу даже в руки не брал. Не мог себя заставить. При одной мысли просыпался в животе демон и выворачивал нутро наизнанку. Хотелось бить и крушить все вокруг! И матери не мог объяснить, почему музыкалку бросил: она сразу плакать начинала, от чего совсем тошно становилось. Ну а сейчас, видно, не отвертеться…
Мысленно представив глаза отца и отогнав мысль о немытых руках – папа с детства учил меня бережно обращаться с инструментом, – я осторожно достал скрипку из футляра, настроил смычок, щипнул струны. Стараясь не смотреть в лицо зевакам, собирающимся вокруг, я начал с народных хитов и грянул «Ой, мороз, мороз».
Колени мои тряслись; левая рука так крепко сжимала гриф, что пальцы теряли способность двигаться, шея и плечи окаменели. Я чувствовал себя новичком, который впервые держит инструмент. Судя по вытянувшимся лицам зрителей и летевшим в меня смешкам и издевкам, хит они не оценили. Да и сам я был не очень доволен исполнением.
Вспомнилась цитата Ильфа и Петрова, которую любил повторять отец во время наших занятий: «Скрипка – опасный инструмент. На нем нельзя играть недурно или просто хорошо, как на рояле. Посредственная скрипичная игра ужасна, а хорошая – посредственна и едва терпима. На скрипке надо играть замечательно, только тогда игра может
