* *«Все повторяется, – подумал Ефим. – Даже чиновник с «Патек Филиппом». Ничего не меняется. Разве что девчонку привез не с собой, а снял на месте».
Гидиха что-то вещала через микрофон, но Береславский ее не слушал. Он смотрел на те же, что и десять лет назад, зеркальные витрины, на чистенькие «немецкие» дома по берегам каналов и проток, на медные – желто-зеленые с белыми пятнами птичьего гуано – статуи по-прежнему неизвестных ему полководцев. (При мысли о птичьих атаках лицо Ефима Аркадьевича непроизвольно скривилось.)
Смотрел на то же, что и раньше, а чувствовал совсем другое. Точнее, не чувствовал.
Тогда его потрясало все. Буквально все: сразу десять сортов сыра в магазине, буйство неона, ночная жизнь на улицах, отсутствие обшарпанных домов, автомобили неведомых марок. А самое главное – никто вокруг не говорил по-русски. И все были иностранцами. Жуть просто какая-то!
А сейчас – никаких эмоций. Да, красиво. Но нынешняя Москва – в сто раз красивее. И сортов сыра в супермаркетах уж точно не меньше. «Утратилась острота восприятия», – поставил диагноз Береславский.
И тут его осенило.
Он достал сотовый телефон, порылся в электронной памяти и извлек номер Илюшки, которому не звонил уже довольно давно. Нажал на кнопку вызова. После пары длинных гудков раздался знакомый голос:
– Я слушаю!
– Здорово, спаситель человеческих задниц! – приветствовал приятеля Ефим.
– Здорово, Ефимище! – обрадовался тот. – Ты куда подевался?
– Да езжу вот тут, – скромно сказал Береславский. – По илюшкинским местам. Водкой торгую.
– Ты в Стокгольме? – ахнул доктор. – Чего ж меня не позвал?
– У нас тут круиз на четыре недели, – объяснил журналист.
– Вот ведь жалость! Я б тоже поехал. Только вчера вспоминал, как мы с тобой там «зажигали».
Гидиха включила микрофон громче, и Ефиму, чтобы быть услышанным, пришлось повысить голос.
– Мы сейчас на «Васу» едем! – сообщил он другу.
– Да хрен с ней, с «Васой»! – закричал в трубку доктор. – Слушай, прокатись там на автобусе от порта, помнишь?
– Еще бы не помнить, – ухмыльнулся Ефим. Каждый раз они с завистью смотрели на эти чертовы автобусы, отбиваясь от добрых английских старушек с соседнего турсудна, считающих, что эти русские из-за незнания языка просто не понимают, какой автобус им нужен. А им не был нужен никакой автобус, потому что билет до центра тоже стоил два доллара!
– И пожри в закусоне у причала, слышишь!
– Сделаю, – отметил в памяти Береславский. На судне и тогда кормили хорошо. Но так хотелось зайти в этот светящийся – даже после полуночи! – рай… Однако не зашли: без зеленого червонца там делать было нечего.
– Да, чуть не забыл! – орал в трубку доктор. – Поссы в платном сортире, слышишь? Обязательно!
