сезону готовился, – вздохнул Морис. – Хороший был парень, наш Дэйви. Тоже родине помог, – задумчиво произнес он, помолчал и откашлялся. – Вот я и говорю, молодец ты, Люк. Удачи тебе. Дети есть?
– Сын, Гарри, еще совсем маленький.
– И то славно. Ты его правильно воспитай, чтоб вырос настоящим австралийцем, за «Демонов» болел, пиво пил, и все будет хорошо. – Он хмыкнул. – А ты цветочки расти.
– Лаванду растить – хорошее дело, прибыльное, – усмехнулся Люк.
– Ха, это и вовсе замечательно. Глядишь, прославишь Тасманию. Тебе надо поговорить с ребятами в Лилидейле. Это на северо-востоке.
– А что там, в Лилидейле? – спросил Люк.
– Они лаванду растят на продажу. Всякое другое тоже, но лаванда у них отменная, скажу я тебе. Съезди к ним, поговори, может, чего посоветуют.
Сердце Люка восторженно забилось.
– Далеко до Лилидейла?
– Миль семнадцать или около того. До Скоттсдейла поезд ходит, через Набоулу, там лесопилки. А оттуда до Лилидейла рукой подать. – Морис кивнул, пожал руку своему новому знакомому и подмигнул: – Ну, до встречи, Рэйвенс.
Люк с увлечением рассказал Лизетте о Лилидейле и не мог остановиться даже в кинотеатре. Рано утром в понедельник он поцеловал спящего сына и еще раз напомнил жене разузнать, можно ли купить ферму неподалеку от Лилидейла.
– Да не волнуйся ты так, – сказала Лизетта. – Все будет хорошо.
– А я и не волнуюсь. Работал на стройке, дело знакомое.
Однако, придя на строительную площадку, Люк ощутил напряжение, разлитое в воздухе. Поначалу его отправили на монотонную работу, которую он выполнял в одиночестве, но как только строители собрались на перекур, Люк ощутил на себе пристальные, подозрительные взгляды. Сидя поодаль от остальных, он пил из кружки растворимый кофе. Строители предпочитали крепкий чай. Через несколько минут один из рабочих подошел к нему и спросил:
– Рэйвенс, а что у тебя за фамилия такая?
– Какая есть, – попытался отшутиться Люк.
Рабочие с интересом уставились на него.
– Похожа на немецкую, – презрительно заметил один из них.
– Я француз, – ровным голосом ответил Люк, разглядывая подошедшего к нему великана в запыленных черных шортах и рубахе с обрезанными рукавами. На мощных татуированных руках бугрились мускулы, загорелые дочерна скулы покрывала многодневная щетина.
На строительной площадке воцарилась напряженная тишина.
– Мы все от проклятых нацистов пострадали, – заявил кто-то из рабочих.
– А при чем тут нацисты? Я родился и вырос на юге Франции, – сказал Люк и начал расстегивать рубаху, взмокшую на жаре. – В войну ушел с бойцами Сопротивления в горы, помогал разведчикам союзников переправляться через Альпы. Особенно англичанам. – Он встал и собрался уходить.
– Все знают, что французы – трусы, они с оккупантами сотрудничали, – не унимался строитель.
Его
