стало отражением последних событий, развернувшихся в Ямово.
Сельчане жестоко страдали от этого зверя, особенно в конце зимы – начале весны, когда, изнуренные голодом, волки подходили к самому жилью и совершали набеги на телятники и курятники. Мужчин в Ямово осталось немного, отстреливать зверя было некому, да и не приносило это особого урона волчьим стаям – слишком много водилось их в здешних местах.
Иногда мы жгли по ночам костры, отпугивая хищников, – это было, пожалуй, единственным спасением. И становилось жутко, когда всего в нескольких метрах от нас, в ближайшем ельнике, раздавался их унылый, леденящий душу вой.
Сама природа в ту зиму была против нас: в феврале нещадно мело, и каждое утро, прежде чем выйти из дому, приходилось сначала откапывать ворота и расчищать тропинку.
Как-то раз, засидевшись с Анной у деда Кузьмы, мы страшно испугались, услыхав совсем близко, почти под окнами, волчий вой.
– Опять Ванюшка затосковал, – пробормотал дед Кузьма. – Мается, сердечный. Душа его покоя никак не найдет. Хоть и в волчьей шкуре, а видать, память-то не сотрешь так просто, к дому-то родному тянет.
Мы с Анной переглянулись: никак, заговариваться начал наш любимый дедушка?
А он поведал нам удивительную историю…
Жил в селе обычный парень, Ванюшка. Немногословный, немного замкнутый, а в остальном – такой же, как и его ровесники. Отслужив в армии, он стал работать на лесозаготовках. Там-то с ним однажды и случилась трагедия: сосна на него повалилась. От удара по голове Ванюшка потерял сознание и пришел в себя лишь через несколько дней. В больницу парень не поехал: голова хоть и болела, но не настолько сильно, чтобы бить тревогу. Лишний раз пропускать работу он не хотел – трудолюбивый был парень. Перебинтовал голову и снова – в лес.
Мужики рассказывали, он вернулся тем же Ванюшкой, так же усердно работал, так же молчал и улыбался, когда спрашивали: «Женишься-то ты когда, малец?», так же делился своими мечтами, мол, купить бы старикам телевизор, да еще в институт бы пойти учиться… И не сразу стали замечать, что с Ванюшкой происходит что-то странное. Стал он издали чуять всякую живность: слышал, как бежит заяц, как колышет ветки белка, и даже волка чувствовал за версту. Как-то раз в обеденный перерыв он вернулся из чащи с зайцем, причем нес его в зубах. Лесорубы только посмеялись: они восприняли это как шутку. А потом задумались: как же Ванюшка поймал косого голыми руками?
После того случая все тайное, скрытое, волчье, жившее в его одинокой душе, стало прорываться наружу. Видать, сладким и пьянящим оказался для парня вкус крови. Он мог, оставив работу, углубиться в лес и бродить, охотиться на мелких животных. Потому и работу он вскорости потерял. Мужики его побаивались: молчит, принюхивается, а что у него на уме?
Особенно мучился Ванюшка по ночам. Выбегал во двор, задирал голову, ловил воздух ноздрями и ртом, плакал и скулил. Родители выбегали, ловили его, уводили обратно в дом. Он ничего не помнил
