ее вмешательство в дела оказывается вовсе необязательным, большую часть дня разъезжала по магазинам, салонам красоты, подружкам и кафе.
– Она была вдовой очень богатого человека, – рассказывала Сентябрина. – Он оставил ей все – квартиру, бизнес, машину, загородный дом. Она крутила романы один за другим – и со своими замами, и с менеджерами, и с простыми рабочими. У нее была какая-то страсть к мужчинам, нездоровая страсть. Она вовсе не любила мужчин, нет. Она завоевывала их и бросала. Мне даже кажется, что она их коллекционировала. Как трофеи. Когда-то она окончила художественное училище, прекрасно рисовала. Так вот, каждого мужчину, который попадал в ее спальню, она рисовала с натуры. Никита рассказывал, что этих портретов у нее скопилось уже очень много.
– Все ясно, он тебе изменил, – поняла я.
– Если б только это… Я чувствовала, что однажды и он окажется в ее спальне. Я была в этом уверена. И, поверишь ли, я ничего не предпринимала. Что я могла сделать? Заставить его уйти с этой работы? Но именно благодаря мне он и устроился, это я, тогда еще глупенькая и наивная, упросила эту женщину его принять. Нам не хватало денег, нечем было платить за комнату, и Лариса, так ее зовут, сжалилась надо мной и взяла его к себе. Он зарабатывал очень хорошо. Мы ни в чем не нуждались. Мы решили даже завести ребенка… А когда я поняла, что теряю Никиту, было уже слишком поздно…
– Дело даже ни в ее богатстве, ни в ее привлекательности и успешности, – продолжала, помолчав, Сентябрина, – хотя его, соприкоснувшегося с этой сказочной жизнью, с этой роскошью, просто пьянила возможность разбогатеть. Я думаю, Лариса влюбилась. Такой неопытный, бесхитростный мальчик ей попался, наверно, впервые. И было интересно наблюдать за его развитием. Она решила слепить его по-своему: одела его в дорогих бутиках, сделала стильную прическу, возила в рестораны и ночные клубы. А ему объяснила, что так нужно. Он ведь ее личный шофер, он должен хорошо выглядеть. Так она все сильнее оплетала его своей паутиной. А я смотрела и ждала. «Он верен мне, он меня любит», – убеждала я себя и поэтому ничего не предпринимала. Он должен был сам сделать выбор. И он его сделал… Это было мучительно, поверь. В нем умирал тот, прежний Никита, добрый и искренний, и душа его болела. Лариса смутно, намеками, обещала ему золотые горы – обучение в престижном институте, повышение по службе и ее собственную жизнь в вечное пользование… У него кружилась голова. Он ведь так верил людям, он даже не сумел отличить искренность от фальши. И вот однажды он не вернулся с работы…
Сентябрина выхватила у меня сигарету, затянулась и тут же вернула.
– Утром я сказала ему: «Ты понимаешь, что должен сделать выбор? Я не смогу так жить дальше…». Он просил прощения, плакал, говорил, что уволится. Я соглашалась. Соглашалась, зная, что никуда он не уйдет. Так и вышло. Все продолжалось. Он лгал мне. Он возвращался из ее дорогой квартиры, где она развлекалась с ним, где она рисовала его… Он боялся смотреть мне в глаза, а я уже ни о чем не спрашивала. Мне стало тяжело выходить на работу. Я слышала смешки за своей спиной.
