В таком случае, похоже, у моих лошадей действительно нет шансов, – огорчился принц.
– Вы сами знаете, как это непредсказуемо. Возможно, вам повезет, сэр.
– Ну, твоя-то удача тебя еще никогда не подводила, так что не пытайся меня утешить.
Затем принц Уэльский, который всегда хорошо относился к герцогу, подхватил его под руку и вместе с ним пошел к двери, болтая без умолку.
– Когда ты женишься, Ворон, я не хочу потерять тебя, поэтому давай-ка приезжай вместе со своей женой ко мне в Сэндингхем – устроим охоту на зайцев.
– Сочту за честь, сэр.
– И прихвати самый большой мешок для дичи, с твоей-то удачей! – добавил принц.
– Не волнуйтесь, сэр, я постараюсь не разорить вас, – застенчиво опустил глаза герцог.
И они оба рассмеялись.
Выйдя из особняка Мальборо, герцог приказал кучеру отвезти его на Грин-стрит.
Когда карета остановилась, Ворон выбрался наружу, держа в руках письмо к Клеодель и букет ландышей.
– Езжай домой, – сказал он кучеру. – Отсюда я пройдусь пешком.
Услышав такую странную просьбу, кучер удивился, но тут же сообразил, в чем дело. Он с трудом сумел сохранить лицо непроницаемым и позволил себе усмехнуться только после того, как отъехал, оставив герцога за спиной.
Герцог подождал, пока карета не скрылась из вида, а затем направился мимо конюшен к задворкам дома Седжвиков.
Он знал, что позади домов на Грин-стрит тянется большой сад. Герцог не раз прогуливался там со своими партнершами во время балов – здесь они целовались либо сидя в беседке, либо укрывшись под каким-нибудь тенистым деревом.
В сад выходила дверь конюшен, но сейчас она была заперта, а ключ от нее хранился у хозяина каждого из домов.
Впрочем, это не было проблемой для герцога, который был в отличной спортивной форме – занимался верховой ездой, фехтованием и боксом.
Парадный фрак несколько стеснял его движения, но герцог довольно ловко забрался на тянувшуюся вдоль конюшен стену и спрыгнул по ее другую сторону.
С удовлетворением отметив, что не только не испачкал, но даже не помял свои брюки, он двинулся вдоль кустов, отделявших сад от зеленой лужайки, перед которой стоял дом Седжвиков.
Этот дом был крайним на улице и несколько отличался от остальных тем, что был более старым и ветхим.
На первом этаже дома находилась столовая – уродливая длинная, узкая комната. Рядом с ней располагался довольно уютный салон с тремя выходившими на лужайку французскими окнами, а за ним – маленькая гостиная, в которой герцогу иногда разрешали посидеть наедине с Клеодель.
Над гостиной, на втором этаже, располагалась комната его возлюбленной – дверь спальни выходила на балкон. Еще один такой же балкон находился на расстоянии нескольких метров – оттуда дверь вела в комнату матери Клеодель.
По поводу балкона герцог как-то пошутил, пообещав как-нибудь спеть под ним
